Алексей Апухтин 22 Марта 1857 года

Н. И. М….ву

О Боже мой! Зачем средь шума и движенья, Среди толпы веселой и живой Я вдруг почувствовал невольное смущенье, Исполнился внезапною тоской? При звуках музыки, под звуки жизни шумной, При возгласах ликующих друзей Картины грустные любви моей безумной Предстали мне полнее и живей. Я бодро вновь терплю, что в страсти безнадежной Уж выстрадал, чего уж больше нет, Я снова лепечу слова молитвы нежной, Я слышу вопль — и слышу смех в ответ. Я вижу в темноте сверкающие очи, Я чувствую, как снова жгут они… Я вижу все в слезах проплаканные ночи, Все в праздности утраченные дни! И в будущее я смотрю мечтой несмелой… Как страшно мне, как всё печально в нем! Вот пир окончится… и в зале опустелой Потухнет свет… И ночь пройдет. Потом, Смеясь, разъедутся, как в праздники, бывало, Товарищи досугов годовых, — Останется у всех в душе о нас так мало, Забудется так много у иных… Но я… забуду ли прожитые печали, То, что уж мной оплакано давно? Нет, в сердце любящем, как в этой полной зале, Всё станет вновь и пусто и темно. И этих тайных слез, и этой горькой муки, И этой страшной мертвой пустоты Не заглушат вовек ни шумной жизни звуки, Ни юных лет веселые мечты.[1]

22 марта 1857

[1]Изд. 1961, по СпХ, где есть приписка: «Училище, вечером 22 марта». В Изд. 1961 посвящение «Н. И. М—ву» прокомментировано: «Мартынову, товарищу Апухтина по Училищу». Однако правоведа с такой фа-иялией среди учившихся одновременно с Апухтиным не было.