Эдуард Багрицкий Веселые нищие (отрывки). из бернса

Листва набегом ржавых звезд Летит на землю, и норд-ост Свистит и стонет меж стволами, Траву задела седина, Морозных полдней вышина Встает над сизыми лесами. Кто в эту пору изнемог От грязи нищенских дорог, Кому проклятья шлют деревни: Он задремал у очага, Где бычья варится нога, В дорожной воровской харчевне; Здесь Нэнси нищенский приют, Где пиво за тряпье дают. Здесь краж проверяется опыт В горячем чаду ночников. Харчевня трещит: это топот Обрушенных в пол башмаков. К огню очага придвигается ближе Безрукий солдат, горбоносый и рыжий, В клочки изодрался багровый мундир. Своей одинокой рукою Он гладит красотку, добытую с бою, И что ему холодом пахнущий мир. Красотка не очень красива, Но хмелем по горло полна, Как кружку прокисшего пива, Свой рот подставляет она. И, словно удары хлыста, Смыкаются дружно уста. Смыкаются и размыкаются громко. Прыщавые лбы освещает очаг. Меж тем под столом отдыхает котомка — Знак ордена Нищих, Знак братства Бродяг. И кружку подняв над собою, Как знамя, готовое к бою, Солодом жарким объят, Так запевает солдат:

— Ах! Я Марсом порожден, в перестрелках окрещен, Поцарапано лицо, шрам над верхнею губою, Оцарапан — страсти знак! — этот шрам врубил тесак В час, как бил я в барабан пред французскою толпою. В первый раз услышал я заклинание ружья, Где упал наш генерал в тень Абрамского кургана, А когда военный рог пел о гибели Моро, Служба кончилась моя под раскаты барабана. Куртис вел меня с собой к батареям над водой, Где рука и где нога? Только смерч огня и пыли. Но безрукого вперед в бой уводит Эллиот; Я пошел, а впереди барабаны битву били… Пусть погибла жизнь моя, пусть костыль взамен ружья, Ветер гнезда свил свои, ветер дует по карманам, Но любовь верна всегда — путеводная звезда, Будто снова я спешу за веселым барабаном. Рви, метель, и, ветер, бей. Волос мой снегов белей. Разворачивайся, путь! Вой, утроба океана! Я доволен — я хлебнул! Пусть выводит Вельзевул На меня полки чертей под раскаты барабана! —

Охрип или слов не достало, И сызнова топот и гам, И крысы, покрытые салом, Скрываются по тайникам. И та, что сидела с солдатом, Над сборищем встала проклятым.

— Encore! — восклицает скрипач. Косматый вздымается волос; Скажи мне: то женский ли голос, Шипение пива, иль плач?

— И я была девушкой юной, Сама не припомню когда; Я дочь молодого драгуна, И этим родством я горда. Трубили горнисты беспечно, И лошади строились в ряд, И мне полюбился, конечно, С барсучьим султаном солдат. И первым любовным туманом Меня он покрыл, как плащом. Недаром он шел с барабаном Пред целым драгунским полком; Мундир полыхает пожаром, Усы палашами торчат… Недаром, недаром, недаром Тебя я любила, солдат. Но прежнего счастья не жалко, Не стоит о нем вспоминать, И мне барабанную палку На рясу пришлось променять. Я телом рискнула, — а душу Священник пустил напрокат. Ну, что же! Я клятву нарушу, Тебе изменю я, солдат! Что может, что может быть хуже Слюнявого рта старика! Мой норов с военщиной дружен, — Я стала женою полка! Мне все равно: юный иль старый, Командует, трубит ли в лад, Играла бы сбруя пожаром, Кивал бы султаном солдат. Но миром кончаются войны, И по миру я побрела. Голодная, с дрожью запойной, В харчевне под лавкой спала. На рынке, у самой дороги, Где нищие рядом сидят, С тобой я столкнулась, безногий, Безрукий и рыжий солдат. Я вольных годов не считала, Любовь раздавая свою; За рюмкой, за кружкой удалой Я прежние песни пою. Пока еще глотка глотает, Пока еще зубы скрипят, Мой голос тебя прославляет, С барсучьим султаном солдат! — ............. . Над языками фитилей Кружится сажа жирным пухом, И нищие единым духом Вопят: — Давай! Прими! Налей! И черной жаждою полно Их сердце. Едкое вино Не утоляет их, а дразнит. Ах, скоро ли настанет праздник. И воздух горечью сухой Их напоит. И с головой Они нырнут в траву поляны, В цветочный мир, в пчелиный гуд. Где, на кирку склоняясь, Труд Стоит в рубахе полотняной И отирает лоб. Но вот Столкнулись кружки, и фагот Заверещал. И черной жаждой Пылает и томится каждый. И в исступленном свете свеч Они тряпье срывают с плеч; Густая сажа жирным пухом Плывет над пьяною толпой… И нищие единым духом Орут: — Еще, приятель, пой! — И в крик и в запах дрожжевой Певец бросает голос свой: — Плещет жижей пивною В щеки выпивки зной! Начинайте за мною, Запевайте за мной! Королевским законам Нам голов не свернуть. По равнинам зеленым Залегает наш путь. Мы проходим в безлюдьи С крепкой палкой в руках Мимо чопорных судей В завитых париках; Мимо пасторов чинных, Наводящих тоску! Мимо… Мимо… В равнинах Воронье на-чеку. Мы довольны. Вельможе Не придется заснуть, Если в ночь, в бездорожье Залегает наш путь. И ханже не придется Похваляться собой, Если ночь раздается Перед нашей клюкой… Встанет полдень суровый Над раздольями тьмы, Горечь пива иного Уж попробуем мы!.. Братья! Звезды погасли, Что им в небе торчать! Надо в теплые ясли Завалиться — и спать. Но и пьяным и сонным Затверди, не забудь: — Королевским законам Нам голов не свернуть!