Андрей Белый Карма

_Н. А. Григоровой

1

Мне грустно… Подожди… Рояль, Как будто торопясь и споря, Приоткрывает окна в даль Грозой волнуемого моря.

И мне, мелькая мимо, дни Напоминают пенной сменой, Что мы — мгновенные огни — Летим развеянною пеной.

Воздушно брызжут дишканты В далекий берег прежней песней… И над роялем смотришь ты Неотразимей и чудесней.

Твои огромные глаза! Твои холодные объятья! Но — незабытая гроза — Твое чернеющее платье.

2

Мы — роковые глубины, Глухонемые ураганы,— Упали в хлынувшие сны, В тысячелетние туманы.

И было бешенство огней В водоворотах белой пены. И — возникали беги дней, Существований перемены.

Мы были — сумеречной мглой, Мы будем — пламенные духи. Миров испепеленный слой Живет в моем проросшем слухе.

3

И знаю я; во мгле миров: Ты — злая, лающая Парка, В лесу пугающая сов, Меня лобзающая жарко.

Ты — изливала надо мной Свои бормочущие были Под фосфорической луной, Серея вретищем из пыли.

Ты, возникая из углов, Тянулась тенью чернорогой, Подняв мышиный шорох слов Над буквой рукописи строгой.

И я безумствовал в ночи С тысячелетнею старухой; И пели лунные лучи В мое расширенное ухо.

4

Летучим фосфором валы Нам освещают окна дома. Я вижу молнии из мглы. И — морок мраморного грома.

Твое лучистое кольцо Блеснет над матовою гаммой; И — ночи веют мне в лицо Своею черной орифламмой.

И — возникают беги дней, Существований перемены, Как брызги бешеных огней В водоворотах белой пены.

И знаю я: во мгле миров Ты — злая, лающая Парка, В лесу пугающая сов, Меня лобзающая жарко.

5

Приемлю молча жребий свой, Поняв душою безглагольной И моря рокот роковой, И жизни подвиг подневольный.

Июль 1917, Поморовка