Роберт Бёрнс Капитан Кар

Случилось это в Мартынов день, Когда замело пути; Сказал своим людям Кровавый Кар: «Нам надо приют найти». (Ох, тошно, тошно, хоть помирай, Тоскуют душа и плоть, Ох, самая тошная из ночей, Помилуй меня, господь!) «Ура, капитан, куда хочешь, правь, А мы — за твоим конем!» «Мы в замок двинемся, в Крэйкенбро, Уж там-то мы отдохнем. Прекрасный замок — богат, велик И в крепкий камень одет, И леди-красотка сейчас одна — Хозяина дома нет». А леди глядела в тот самый час В поля с крепостной стены И вдруг увидала: к замку несут Всадников скакуны. «Взгляни, конюший, взгляни, капеллан, И ты, дворецкий, взгляни: Я вижу, как скачет много людей, И думаю — кто они? Быть может, супруг ненаглядный мой Домой прискакал наконец?» Но это был Кар, вероломный Кар, Предатель, убийца, лжец. И только был к ужину стол накрыт И молитвы вознесены, Как спешились Кар и его отряд У крепостной стены. «Сдавайся, леди! И я клянусь: Мы ночь проведем вдвоем, Ты будешь моею, а поутру Хозяйкой войдешь в мой дом». А старшего сына в озноб и в жар Постыдный бросал испуг; Сказал он: «О мать, покорись ему, Иначе нам всем каюк!» «Я лучше умру, но за честь и дом Сражусь из последних сил, И пусть христианский узнает мир, Что женщину Кар убил! Подайте сюда пистолеты мои, Подайте ружье сюда, И я застрелю кровавого пса, Не ведающего стыда!» И леди, не дрогнув, стала стрелять Из пистолетов своих, Но пули, предателя миновав, Прикончили трех других. «Я долг исполняю, — сказала она,— Я крест до конца несу, Ни лорду, ни смерду я замок не сдам, Ни Кару, кровавому псу. От Кара я требую, чтобы он Загладил измены грех: Пускай уцелеет мой старший сын, Наследник владений всех». «Спустите мальчишку вниз со стены, Закутавши в простыню, Я парня на руки сам приму, И сам его сохраню». Так вымолвил Кар и вновь согрешил, Как всю свою жизнь привык: У мальчика вырезал сердце он И вырвал из уст язык. Да, вырезал сердце он и язык И все завернул в платок, Швырнул — и кровавый комок упал У материнских ног. «Будь проклят, убийца, безбожный Кар, Ты смертный содеял грех: Тобою мой первенец был убит, Наследник владений всех». Тогда сказал ее младший сын: «О мать, покорись ему! Оружье сложи и отдай ключи — Наш замок в огне, в дыму». «Все золото я б отдала свое, Чтоб кончился этот бой, Чтоб западным ветром огонь и дым Развеяло над тобой». И леди в спальню прошла — а там Уже загорался пол, И детям вымолвила она: «Молитесь! Конец пришел». Старик-дворецкий, седой как лунь, Сказал, поглядев в окно: «О леди, все кончено, мы в кольце, Погибнуть нам суждено». …Лорд Гамильтон ночью тревожно спал, И он увидал во сне, Что дома убита его жена И замок его в огне. «Эй, воины, живо седлайте коней! Эй, слуги мои, ко мне! Мне снилось, что кто-то убил жену, А замок горит в огне». И рыцарь немедля вскочил в седло, И вихрем помчался конь, Но дрогнуло гордое сердце его, Когда он узрел огонь. И он протрубил в голосистый рог, К нему приложив уста, И двести Гамильтонов гурьбой Спешились у моста. «О, если б нынешнюю беду Я мог бы узнать вчера, Ватага разбойничья не ушла б От плахи и топора! Будь проклят, убийца, Кровавый Кар, Ты смертный содеял грех, Тебе расплатиться за кровь и смерть Не хватит владений всех. Уж если не мог ты не убивать, Так взял бы ты жизнь мою, Не тронув злодейской своей рукой Жену мою и семью!»