Александр Блок Пляски смерти

1

Как тяжко мертвецу среди людей Живым и страстным притворяться! Но надо, надо в общество втираться, Скрывая для карьеры лязг костей…

Живые спят. Мертвец встает из гроба, И в банк идет, и в суд идет, в сенат… Чем ночь белее, тем чернее злоба, И перья торжествующе скрипят.

Мертвец весь день труди«тся над докладом. Присутствие кончается. И вот — Нашептывает он, виляя задом, Сенатору скабрезный анекдот…

Уж вечер. Мелкий дождь зашлепал грязью Прохожих, и дома, и прочий вздор… А мертвеца — к другому безобразью Скрежещущий несет таксомотор.

В зал многолюдный и многоколонный Спешит мертвец. На нем — изящный фрак. Его дарят улыбкой благосклонной Хозяйка — дура и супруг — дурак.

Он изнемог от дня чиновной скуки, Но лязг костей музы»кой заглушон… Он крепко жмет приятельские руки — Живым, живым казаться должен он!

Лишь у колонны встретится очами С подругою — она, как он, мертва. За их условно-светскими речами Ты слышишь настоящие слова:

«Усталый друг, мне странно в этом зале». — «Усталый друг, могила холодна». — «Уж полночь». — «Да, но вы не приглашали На вальс NN. Она в вас влюблена...»

А там — NN уж ищет взором страстным Его, его — с волнением в крови… В ее лице, девически прекрасном, Бессмысленный восторг живой любви…

Он шепчет ей незначащие речи, Пленительные для живых слова, И смотрит он, как розовеют плечи, Как на плечо склонилась голова…

И острый яд привычно-светской злости С нездешней злостью расточает он… «Как он умен! Как он в меня влюблен!»

В ее ушах — нездешний, странный звон: То кости лязгают о кости.

19 февраля 1912

2

Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века — Всё будет так. Исхода нет.

Умрешь — начнешь опять сначала И повторится всё, как встарь: Ночь, ледяная рябь канала, Аптека, улица, фонарь.

10 октября 1912

3

Пустая улица. Один огонь в окне. Еврей-аптекарь охает во сне.

А перед шкапом с надписью Venena, Хозяйственно согнув скрипучие колена,

Скелет, до глаз закутанный плащом, Чего-то ищет, скалясь черным ртом…

Нашел… Но ненароком чем-то звякнул, И череп повернул… Аптекарь крякнул,

Привстал — и на другой свалился бок… А гость меж тем — заветный пузырек

Сует из-под плаща двум женщинам безносым На улице, под фонарем белёсым.

Октябрь 1912

Venena — Яд (лат.).

4

Старый, старый сон. Из мрака Фонари бегут — куда? Там — лишь черная вода, Там — забвенье навсегда.

Тень скользит из-за угла, К ней другая подползла. Плащ распахнут, грудь бела, Алый цвет в петлице фрака.

Тень вторая — стройный латник, Иль невеста от венца? Шлем и перья. Нет лица. Неподвижность мертвеца.

В ворота«х гремит звонок, Глухо щелкает замок. Переходят за порог Проститутка и развратник…

Воет ветер леденящий, Пусто, тихо и темно. Наверху горит окно. Всё равно.

Как свинец, черна вода. В ней забвенье навсегда. Третий призрак. Ты куда, Ты, из тени в тень скользящий?

7 февраля 1914

5

Вновь богатый зол и рад, Вновь унижен бедный. С кровель каменных громад Смотрит месяц бледный,

Насылает тишину, Оттеняет крутизну Каменных отвесов, Черноту навесов…

Всё бы это было зря, Если б не было царя, Чтоб блюсти законы.

Только не ищи дворца, Добродушного лица, Золотой короны.

Он — с далеких пустырей В свете редких фонарей Появляется.

Шея скручена платком, Под дырявым козырьком Улыбается.

7 февраля 1914