Шарль Бодлер Г-ну Эжену Фромантену по поводу одного зануды

Г-ну Эжену Фромантену по поводу одного зануды, который назвал себя его другом

Он мне твердил, что он богатый, Что от холеры в страхе он, Что денежки гребет лопатой И скуп, но в Оперу влюблен;

Что знал Коро — и от Природы В восторженный приходит раж; Что он не отстает от моды И скоро купит экипаж;

Что он эстет и по натуре Ценить прекрасное готов; Что на своей мануфактуре Он держит лучших мастеров;

Что он владелец акций ценных, Что тысячи вложил он в «Нор»; Что рамы у него на стенах Сработал лично Опенор;

Что он повсюду (хоть в Люзархе!) Монеты пустит в оборот И на любой толкучке архи- Добротных тряпок наберет;

Что женский пол не слишком чтит он, Но верит в воскрешенье душ, И, будучи весьма начитан, Нибуайе читал к тому ж;

Что к плотской он любви стремится, Что как-то в Риме — вот дела! — В него влюбясь, одна девица, Чахоточная, померла…

Так пустобрехом из Турне я На три часа был взят в полон, Пока, от этой чуши млея, Мне голову морочил он.

О мука без конца и края! Все описать не хватит сил. И я, досаду усмиряя, «Кошмарный сон!» — себе твердил.

Я тосковал, я чуть не плакал, Но болтуна не мог прервать; На стул насаженный, как на кол, Я кол в него мечтал вогнать.

Страшась холеры, дал он деру. Спеша в Париж, он сделал крюк. Мне утопиться будет впору, А может, деру дать на юг,

Коль я, избегнув смертной хвори, Как все, вернусь в Париж — и мне Опять придется встретить вскоре Холеру родом из Турне!