Фрэнсис Брет Гарт Ньюпортская романтическая история

Что слышал, поведаю вам не таясь, Она умирала от горя; Но дух её жив, и душа её часть Печального дома у моря.

Любовник-француз был и ветрен, и мил, Столетья ещё не прошло — Его из объятий бедняжки сманил В поход адмирал Рошамбо.

Я был удивлён, от напудренных фраз У Квакерши сердце проснулось, Но модных речей золотистая вязь Бедой для неё обернулась.

Букет резеды он в то утро принёс, И только поблекли соцветья, (Хотя они влажными были от слёз) Бедняжка увяла в расцвете.

И в ночь, когда спрятал туманный покров Рангоуты, шпили, нагорья, Душа вознеслась её средь облаков От грустного дома у моря.

С тех пор, как часы бьют два раза подряд, По комнатам дух её бродит, И в воздухе тонкий плывёт аромат, Когда она мимо проходит.

То грустью запахла её резеда, Как призрак букета сквозь эти года, Вот всё, что о ней говорит; но тогда Могла ль она думать о лучшем?

Печальный и старый дом вечером пуст, Я сам словно призрак унылый, Жду Квакершу — это молчание уст, Тот облик любезный и милый.

Уходит веселье с лужаек моих, Горнисты на башне сыграли, На лестнице щебет девчоночий стих, И нет никого у рояля.

Но где-то часы бьют два раза подряд, А в доме печальном молчанье: На длинной веранде росы звездопад, Под шторами мыши шуршанье.

От лампы настольной струящийся свет Из библиотеки сникает В темнеющей зале. Придёт или нет? Свой путь сюда Квакерша знает.

Быть может, то чувств возбуждённых обман: Всё ждать и терзаться утратой? Но воздух наполнили, словно дурман, Её резеды ароматы.

Открыл я окно, и почудилось вдруг, Что слышу сквозь тишь океана Я пульс его Бездны Великой вокруг, И в тропиках греюсь нежданно.

В соседнем окне вспыхнул газовый свет, Как в вальсе кружатся фантомы, Мне странно, что отдал я свой кабинет Сказаньям печального дома.

Увы, здесь, не пахнет уже резеда, Но веет росой и прохладой, Быть может, столь хрупкой возникла тогда Старинной легенды отрада.

Как мумию пряная мирра хранит Веками в гробницах наскальных, Так прошлое мне пробуждает у плит Душа ароматов печальных.

Я думал о юности, бурных страстях, О связях бесцельных, и боли, Но я благодарен за правду в глазах, — Одну лишь усладу в юдоли.

Не слышен мне шелест тяжёлой парчи, И пусто у библиотеки, Коль призраки сердца спокойны в ночи, Она — и незрима навеки.

Но всё же пришла, то ли как аромат, Иль дух в своей мантии белой, Я в комнате тёмной почувствовал взгляд, Душа моя к ней полетела!