Иосиф Бродский На 22-е декабря 1970 года Якову Гордину от Иосифа Бродского

Сегодня масса разных знаков — и в небесах, и на воде — сказали мне, что быть беде: что я напьюсь сегодня, Яков.

Затем, что день прохладный сей есть твоего рожденья дата (о чем, конечно, в курсе Тата и малолетний Алексей).

И я схватил, мой друг, едва отбросив утром одеяло, газету «Правда». Там стояло под словом «Правда» — Двадцать Два.

Ура! — воскликнул я. — Ура! Я снова вижу цифры эти! И ведь не где-нибудь: в газете! Их не было еще вчера.

Пусть нету в скромных цифрах сих торжественности (это ясно), но их тождественность прекрасна и нет соперничества в них!

Их равнозначность хороша! И я скажу, друг Яков, смело, что первая есть как бы тело, вторая, следственно, душа.

К чему бросать в былое взгляд и доверять слепым приметам? К тому же, это было летом и двадцать девять лет назад.

А ты родился до войны. Зимой. Пускай твой день рожденья на это полусовпаденье глядит легко, со стороны.

Не опускай, друг Яков, глаз! Ни в чем на свете нету смысла. И только наши, Яков, числа живут до нас и после нас.

При нас — отчасти… Жизнь сложна. Сложны в ней даже наслажденья. Затем она лишь и нужна, чтоб праздновать в ней день рожденья!

Зачем еще? Один твердит: цель жизни — слава и богатство. Но слава — дым, богатство — гадство. Твердящий так — живым смердит.

Другой мечтает жить в глуши, бродить в полях и все такое. Он утверждает: цель — в покое и в равновесии души.

А я скажу, что это — вздор. Пошел он с этой целью к черту! Когда вблизи кровавят морду, куда девать спокойный взор?

И даже если не вблизи, а вдалеке? И даже если сидишь в тепле в удобном кресле, а кто-нибудь сидит в грязи?

Все это жвачка: смех и плач, «мы правы, ибо мы страдаем». И быть не меньшим негодяем бедняк способен, чем богач.

И то, и это — скверный бред: стяжанье злата, равновесья. Я — homo sapiens, и весь я противоречий винегрет.

Добро и Зло суть два кремня, и я себя подвергну риску, но я скажу: союз их искру рождает на предмет огня.

Огонь же — рвется от земли, от Зла, Добра и прочей швали, почти всегда по вертикали, как это мы узнать могли.

Я не скажу, что это — цель. Еще сравнят с воздушным шаром. Но нынче я охвачен жаром! Мне сильно хочется отсель!

То свойства Якова во мне — его душа и тело или две цифры — все воспламенили! Боюсь, распространюсь вовне.

Опасность эту четко зря, хочу иметь вино в бокале! Не то рванусь по вертикали Двадцать Второго декабря!

Горю! Но трезво говорю: Твое здоровье, Яков! С Богом! Да-с, мы обязаны во многом Природе и календарю.

Игра. Случайность. Может быть, слепой природы самовластье. Но разве мы такое счастье смогли бы логикой добыть?

Жаме! Нас мало, господа, и меньше будет нас с годами. Но, дни влача в тюрьме, в бедламе, мы будем праздновать всегда

сей праздник! Прочие — мура. День этот нами изберется дним Добродушья, Благородства — Днем Качеств Гордина — Ура!

1970