Дмитрий Быков Черная речка

Маленькая поэма Мише Королю, поэту

1.

Этот проспект, как любая быль, Теперь вызывает боль. Здесь жил когда-то Миша Король, Уехавший в Израиль. Не знаю, легко ли ему вдали От глины родных полей: Ведь только в изгнании короли Похожи на королей. Мой милый! В эпоху вселенских драк В отечественной тюрьме Осталось мало высоких благ, Не выпачканных в дерьме. На крыше гостиницы, чей фасад Развернут к мерзлой Неве, Из букв, составляющих «Ленинград», Горят последние две. И новый татарин вострит топор В преддверье новых Каял, И даже смешно, что Гостиный Двор Стоит себе, как стоял. В Москве пурга, в Петербурге тьма, В Прибалтике произвол?, И если я не схожу с ума, То, значит, уже сошел.

2.

Я жил нелепо, суетно, зло. Я вечно был не у дел. Если мне когда и везло, То меньше, чем я хотел. Если мне, на беду мою, Выпадет умереть — Я обнаружу даже в раю Место, где погореть. Частные выпады — блеф, запой — Я не беру в расчет. Жизнь моя медленною, слепой, Черной речкой течет. Твердая почва надежных правд Не по мою стопу. Я, как некий аэронавт, Выброшен в пустоту. Покуда не исказил покой Черт моего лица, — Боюсь, уже ни с одной рекой Не слиться мне до конца. Какое на небе ни горит Солнце или салют, — Меня, похоже, не растворит Ни один абсолют. Можно снять с меня первый слой, Можно содрать шестой. Под первым слоем я буду злой, А под шестым — пустой. Я бы, пожалуй, и сам не прочь Слиться, сыграть слугу, Я бы и рад без тебя не мочь, Но, кажется, не могу.

3.

Теперь, когда, скорее всего, Господь уже не пошлет Рыжеволосое существо, Заглядывающее в рот Мне, читающему стихи, Которые напишу, И отпускающее грехи, Прежде чем согрешу, Хотя я буду верен как пес, Лопни мои глаза; Курносое столь, сколь я горбонос, И гибкое, как лоза; Когда уже ясно, что век живи, В любую дудку свисти — Запас невостребованной любви Будет во мне расти, Сначала нежить, а после жечь, Пока не выбродит весь И перекись нежности — нежить, желчь, Похоть, кислую спесь; Теперь, когда я не жду щедрот, И будь я стократ речист — Если мне кто и заглянет в рот, То разве только дантист; Когда затея исправить свет, Начавши с одной шестой, И даже идея оставить след Кажется мне пустой, Когда я со сцены, ценя уют, Переместился в зал, А все, чего мне здесь не дают, — Я бы и сам не взял, Когда прибита былая прыть, Как пыль плетями дождя, — Вопрос заключается в том, чтоб жить, Из этого исходя. Из колодцев ушла вода, И помутнел кристалл, И счастье кончилось, когда Я ждать его перестал. Я сделал несколько добрых дел, Не стоивших мне труда, И преждевременно догорел, Как и моя звезда. Теперь меня легко укротить, Вычислить, втиснуть в ряд, И если мне дадут докоптить Небо — я буду рад. Мне остается, забыв мольбы, Гнев, отчаянье, страсть, В Черное море общей судьбы Черною речкой впасть.

4.

Мы оставаться обречены Здесь, у этой черты, Без доказательств чужой вины И собственной правоты. Наш век за нами недоглядел, Вертя свое колесо. Мы принимаем любой удел. Мы заслужили все. Любезный друг! Если кто поэт, То вот ему весь расклад: Он пишет времени на просвет, Отечеству на прогляд. И если вовремя он почит, То будет ему почет, А рукопись, данную на почит, Отечество просечет. Но если укажет наоборот Расположенье звезд, То все, что он пишет ночь напролет, Он пишет коту под хвост.

1991