Саша Черный В башкирской деревне

За тяжёлым гусем старшим Вперевалку, тихим маршем Гуси шли, как полк солдат.

Овцы густо напылили, И сквозь клубы серой пыли Пламенел густой закат.

А за овцами коровы, Тучногруды и суровы, Шли, мыча, плечо с плечом.

На весёлой лошадёнке Башкирёнок щелкал звонко Здоровеннейшим бичом.

Козы мекали трусливо И щипали торопливо Свежий ивовый плетень.

У плетня на старой балке Восемь штук сидят, как галки, Исхудалые, как тень.

Восемь штук туберкулёзных, Совершенно не серьёзных, Ржут, друг друга тормоша.

И башкир, хозяин старый, На раздольный звон гитары Шепчет: «Больно караша!»

Вкруг сгрудились башкирята. Любопытно, как телята, В городских гостей впились.

В стороне худая дева С волосами королевы Удивленно смотрит ввысь.

Перед ней туберкулёзный Жадно тянет дух навозный И, ликуя, говорит —

О закатно-алой тризне, О значительности жизни, Об огне её ланит.

«Господа, пора ложиться — Над рекой туман клубится». — «До свиданья!», «До утра!»

Потонули в переулке Шум шагов и хохот гулкий... Вечер канул в вечера.

А в избе у самовара Та же пламенная пара Замечталась у окна.

Пахнет йодом, мятой, спиртом, И, смеясь над бедным флиртом, В стёкла тянется луна.