Иван Дмитриев Карикатура

Сними с себя завесу, Седая старина! Да возвещу я внукам, Что ты откроешь мне.

Я вижу чисто поле; Вдали ж передо мной Чернеет колокольня И вьется дым из труб.

Но кто вдоль по дороге, Под шляпой в колпаке, Трях, трях, а инде рысью, На старом рыжаке,

В изодранном колете, С котомкой в тороках? Палаш его тяжелый, Тащась, чертит песок.

Кто это? — Бывший вахмистр Шешминского полку, Отставку получивший Чрез двадцать службы лет.

Уж он в версте, не боле, От родины своей; Все жилки в нем взыграли И сердце расцвело!

Как будто в мир волшебный Он ведьмой занесен; Все, все его прельщает, В восторг приводит дух.

И воздух будто чище, И травка зеленей, И солнышко светлее На родине его.

«Узнает ли Груняша? — Ворчал он про себя, — Когда мы расставались, Я был еще румян!

Ступай, рыжак, проворней!» — И шпорою кольнул; Ретивый конь пустился, Как из лука стрела.

Уж витязь наш проехал Околицу с гумном — И вот уж он въезжает На свой господский двор.

Но что он в нем находит? Его ль жилище то? Весь двор заглох в крапиве! Не видно никого!

Лубки прибиты к окнам, И на дверях запор; Все тихо! лишь на кровле Мяучит тощий кот.

Он с лошади слезает, Идет и в дверь стучит — Никто не отвечает! Лишь в щелку ветр свистит,

Заныло веще сердце, И дрожь его взяла; Побрел он, как сиротка, Нахохляся, назад.

Но робкими ногами Спустился лишь с крыльца, Холоп его усердный Представился ему.

Друг друга вмиг узнали — И тот и тот завыл. «Терентьич! где хозяйка?» — Помещик вопросил.

«Охти, охти, боярин! — Ответствовал старик, — Охти!» — и, скорчась, слезы Утер своей полой.

«Конечно, в доме худо! — Мой витязь возопил. — Скажи, не дай томиться: Жива иль нет жена?»

Терентьич продолжает: «Хозяюшка твоя Жива иль нет, бог знает! Да здесь ее уж нет!

Пришло тебе, боярин, Всю правду объявить: Попутал грех лукавый Хозяюшку твою.

Она держала пристань Недобрым молодцам; Один из них пойман И на нее донес.

Тотчас ее схватили И в город увезли; Что ж с нею учинили, Узнать мы не могли.

Вот пятый год в исходе, — Охти нам! — как об ней Ни слуха нет, ни духа, Как канула на дно».

Что делать? Как ни больно… Но вечно ли тужить? Несчастный муж, поплакав, Женился на другой.

Сей витязь и поныне, Друзья, еще живет; Три года, как в округе Он земским был судьей.

1791