Иван Дмитриев Воспитание Льва

У Льва родился сын. В столице, в городах, Во всех его странах Потешные огни, веселья, жертвы, оды. Мохнатые певцы все взапуски кричат: «Скачи, земля! взыграйте, воды! У Льва родился сын!» И вправду, кто не рад? Меж тем, когда всяк зверь восторгом упивался, Царь Лев, как умный зверь, заботам предавался, Кому бы на руки дитя свое отдать: Наставник должен быть умен, учен, незлобен! Кто б из зверей к тому был более способен? Не шутка скоро отгадать. Царь, в нерешимости, велел совет собрать; В благоволении своем его уверя, Препоручил избрать ему, По чистой совести, по долгу своему, Для сына в менторы достойнейшего зверя. Встал Тигр и говорит: «Война, война царей великими творит; Твой сын, о государь, быть должен страхом света; И так образовать его младые лета Лишь тот способен из зверей, Который всех, по Льве, ужасней и страшней». — «И осторожнее, — Медведь к тому прибавил, — Чтоб он младого Льва наставил Уметь и храбростью своею управлять». Противу мненья двух Лисе идти не можно; Однако ж, так и сяк начав она вилять, Заметила, что дядьке должно Знать и политику, быть хитрого ума, Короче: какова сама. За нею тот и тот свой голос подавали, И все они, хотя себя не называли, Но ясно намекали, Что в дядьки лучше их уж некого избрать: Советы и везде почти на эту стать. «Позволено ль и мне сказать четыре слова? — Собака наконец свой голос подала. — Политики, войны нет следствия другова, Как много шума, много зла. Но славен добрый царь коварством ли и кровью? Как подданных своих составит счастье он? Как будет их отцом? чем утвердит свой трон? Любовью. Вот таинство, вот ключ к высокой и святой Науке доброго правленья! Кто ж принцу лучшие подаст в ней наставленья? Никто, как сам отец». Тигр смотрит как шальной, Медведь, другие то ж, а Лев, от умиленья Заплакав, бросился Собаку обнимать. «Почто, — сказал, — давно не мог тебя я знать? О добрый зверь! тебе вручаю Я счастие мое и подданных моих; Будь сыну моему наставником! Я знаю, Сколь пагубны льстецы: укрой его от них, Укрой и от меня — в твоей он полной воле». Собака от царя идет с дитятей в поле, Лелеет, пестует и учит между тем. Урок был первый тот, что он Щенок, не Львенок, И в дальнем с ним родстве. Проходит день за днем, Уже питомец не ребенок, Уже наставник с ним обходит все страны, Которые в удел отцу его даны; И Львенок в первый раз узнал насильство власти, Народов нищету, зверей худые страсти: Лиса ест кроликов, а Волк душит овец, Оленя давит Барс: повсюду, наконец, Могучие богаты. Бессильные от них кряхтят, Быки работают без платы, А Обезьяну золотят. Лев молодой дрожит от гнева. «Наставник, — он сказал, — подобные дела Доходят ли когда до сведенья царева? Ах, сколько бедствий, сколько зла!» — «Как могут доходить? — Собака отвечает. — Его одна толпа счастливцев окружает, А им не до того; а те, кого съедят, Не говорят». И так наш Львеночек, без дальних размышлений О том, в чем доброту и мудрость ставит свет, И добр стал и умен; но в этом дива нет: Пример и опытность полезней наставлений. Он, в доброй школе той взрастая, получил Рассудок, мудрость, крепость тела; Однако же еще не ведал, кто он был; Но вот как случай сам о том ему открыл. Однажды на пути Собака захотела Взять отдых и легла под тению дерев. Вдруг выскочил злой Тигр, разинул страшный зев И прямо к ней, — но Лев, Закрыв ее собою, Взмахнул хвостом, затряс косматой головою, Взревел — и Тигр уже растерзанный лежит! Потом он в радости к наставнику бежит И вопит: «Победил! благодарю судьбину! Но я ль то был иль нет?. Поверишь ли, отец, Что в этот миг, когда твой близок был конец, Я вдруг почувствовал и жар и силу львину; Я точно… был как Лев!» — «Ты точно Лев и есть, — Наставник отвечал, облившися слезами. — Готовься важную услышать, сын мой, весть: Отныне… кончилось равенство между нами; Ты царь мой! Поспешим возвратом ко двору. Я все употребил, что мог, тебе к добру; Но ты… и радости и грусти мне причина! Прости, о государь, невольно слезы лью… Отечеству отца даю, А сам… теряю сына!»

1802