Сергей Есенин Марфа Посадница

1

Не сестра месяца из темного болота В жемчуге кокошник в небо запрокинула, — Ой, как выходила Марфа за ворота, Письменище черное из дулейки вынула.

Раскололся зыками колокол на вече, Замахали кружевом полотнища зорние; Услыхали ангелы голос человечий, Отворили наскоро окна-ставни горние.

Возговорит Марфа голосом серебряно: «Ой ли, внуки Васькины, правнуки Микулы! Грамотой московскою извольно повелено Выгомонить вольницы бражные загулы!»

Заходила буйница выхвали старинной, Бороды, как молнии, выпячили грозно: «Что нам Московия, — как поставник блинный! Там бояр-те жены хлыстают загозно!»

Марфа на крылечко праву ножку кинула, Левой помахала каблучком сафьяновым. «Быть так, — кротко молвила, черны брови сдвинула — Не ручьи — брызгатели выцветням росяновым…»

2

Не чернец беседует с господом в затворе Царь московский антихриста вызывает: «Ой, Виельзевуле, горе мое, горе, Новгород мне вольный ног не лобызает!»

Вылез из запечья сатана гадюкой, В пучеглазых бельмах исчаведье ада. «Побожися душу выдать мне порукой, Иначе не будет с Новгородом слада!»

Вынул он бумаги — облака клок, Дал ему перо — от молнии стрелу. Чиркнул царь кинжалищем локоток, Расчеркнулся и зажал руку в полу.

Зарычит антихрист земным гудом: «А и сроку тебе, царь, даю четыреста лет! Как пойдет на Москву заморский Иуда, Тут тебе с Новгородом и сладу нет!»

«А откуль гроза, когда ветер шумит?» — Задает ему царь хитрой спрос. Говорит сатана зыком черных згит: «Этот ответ с собой ветер унес…»

3

На соборах Кремля колокола заплакали, Собирались стрельцы из дальних слобод; Кони ржали, сабли звякали, Глас приказный чинно слухал народ.

Закраснели хоругви, образа засверкали, Царь пожаловал бочку с вином. Бабы подолами слезы утирали, — Кто-то воротится невредим в дом?

Пошли стрельцы, запылили по полю: «Берегись ты теперь, гордый Новоград!» Пики тенькали, кони топали, — Никто не пожалел и не обернулся назад.

Возговорит царь жене своей: «А и будет пир на красной браге! Послал я сватать неучтивых семей, Всем подушки голов растелю в овраге».

«Государь ты мой, — шомонит жена, — Моему ль уму судить суд тебе!.. Тебе власть дана, тебе воля дана, Ты челом лишь бьешь одноей судьбе…»

4

В зарукавнике Марфа богу молилась, Рукавом горючи слезы утирала; За окошко она наклонилась, Голубей к себе на колени сзывала.

«Уж вы, голуби, слуги боговы, Солетайте-ко в райский терем, Вертайтесь в земное логово, Стучитесь к новоградским дверям!»

Приносили голуби от бога письмо, Золотыми письменами рубленное; Села Марфа за расшитою тесьмой: «Уж ты, счастье ль мое загубленное!»

И писал господь своей верной рабе: «Не гони метлой тучу вихристу; Как московский царь на кровавой гульбе Продал душу свою антихристу…»

5

А и минуло теперь четыреста лет. Не пора ли нам, ребята, взяться за ум, Исполнить святой Марфин завет: Заглушить удалью московский шум?

А пойдемте, бойцы, ловить кречетов, Отошлем дикомытя с потребою царю: Чтобы дал нам царь ответ в сечи той, Чтоб не застил он новоградскую зарю.

Ты шуми, певунный Волохов, шуми, Разбуди Садко с Буслаем на-торгаш! Выше, выше, вихорь, тучи подыми! Ой ты, Новгород, родимый наш!

Как по быльнице тропинка пролегла; А пойдемте стольный Киев звать! Ой ли вы, с Кремля колокола, А пора небось и честь вам знать!

Пропоем мы богу с ветрами тропарь, Вспеним белую попончу, Загудит нам с веча колокол, как встарь, Тут я, ребята, и покончу.

Сентябрь 1914