Василий Федоров Семнадцать...Двадцать...

Семнадцать… Двадцать… В годы те, Что понимал я в красоте?!

Румянца ль видя густоту Иль бровь, приподнятую круто, Я счастлив был, Я красоту С беспечной молодостью путал.

Теперь мне далеко за тридцать, И потому тоскливей пса Бездомного Гляжу я в лица, Ищу любимые глаза.

Ровесниц вижу увяданье, Уже не юности расцвет, А пережитого страданья Милей мне Благородный след.

Давно забылись Дни свиданий, Но то стыдливей, то бойчей Свет запоздалых ожиданий Все светится в глуби очей.

Румянец спал Пыльцой цветочной, И бровь не просто приподнять. Та красота была непрочной, А эта… Эту не отнять.