Федор Глинка Странник

Я далеко на полночь заходил: У города Архангельска — я был; Сидел на мхах у Кемского Острога; Следил гагар у Кольских берегов, И видел я бегучий лес рогов Вспугнутого оленей резвых стада…

О! много увидит чудес, Кто по свету много походит!.. Я видел принизивши лес: Из тундры он робко выходит И, встретивши в воздухе хлад, Рад, бедный, под землю назад…

Я видел страшную лавину, Летевшую по пустырям, И с шумом плававшую льдину С медведем белым по морям!.. Я видел край, где спит природа В полугодичной тишине: Там много звездного народа На темно-синей вышине; Но солнце — пышный Царь-светильный — Не освещает край могильный, И лишь мгновенная заря Глядит в застылые моря… Но в той стране — на тихой влаге — Гостит роскошно летний день: Как на развернутой бумаге Лежит узорчатая тень Брегов, — и купол неба синий, С оттенком роз на вышинах, Живописуется в волнах Бездонной зеркальной пустыни И весь передается ей… Я помню… море закипело И стихло, сселось, опустело И странной чешуей своей Засеребрилось, засверкало, Как будто длинной рыбой стало: — То войско двигалось сельдей, То, густо шли их легионы… Какие тайные законы Вели их? — В памяти моей Я сохранил… Как вижу, други, Явился круг, растет… растет… Двоятся, множатся все круги, И кто-то, под морем, идет: Вперед несутся шум и плески, За ним — глубокая тропа И, с рокотом глухим и резким, Два белоглавые столпа, Две башни, две реки кристальных Из чьих-то мечутся ноздрей: То он, то пенитель морей, — То кит, в своих набегах дальних, Надежды губит рыбарей! — Я помню — так не раз бывало! — Спустился вечер — запылало На поднебесной высоте; Кругами пламя выступало; Полнеба, в чудной пестроте, Горя и рдеясь, не сгорало!.. Но ярко, меж ночных теней, То реки молний без ударов, То невещественных пожаров, Бездымных, неземных огней, Сняли пылкие разливы И сыпались лучи в тиши; Порою ж — роскошь для души — То светлых радуг переливы, То чудный бархатов отлив, И с яхонтом смарагды в споре, Хрустальное браздили(море… И, в этой же картине див, По тем водам, и злато нив И цвет фиялы и шафрана, И черный лоск, как перья врана, И отблеск вишневый горит!.. И тут-то, в празднестве природы, Как степь распахивая воды, — Убийства совершает кит… Как страшно, — жадный он, — теснит Среброчешуйные народы, Воюя в их немых толпах! — На брызжущих, над ним, столпах, Заря холодная играет: И вниз и вверх перебегает, Как луч, как яркая струя, Волнообразная змия!

1835