Модест Гофман Жара

Настойчивой томит голубизною небесный свод, и всё сильней печёт; и время, обмелевшее от зноя, ленивее, медлительней течёт.

За трапезой дородные узбеки, степенно разместившись на полу, от наслажденья прикрывая веки, к сухим губам подносят пиалу.

Привычно им в полуденной истоме беседовать вальяжно на ковре, всё на местах — жена и деньги в доме, аллах на небе, дети во дворе.

Кружатся мухи над зелёным чаем, в пустых тарелках высыхает жир; привычный зной тягуч и нескончаем, и под высоким солнцем прочен мир.