Александр Грибоедов Ода на поединки

Доколе нам предрассужденью Себя на жертву предавать И лживому людей сужденью Доколе нами управлять? Не мы ли жизнь, сей дар священный, На подвиг гнусный и презренный Спешим безумно посвятить И, умствуя о чести ложно, За слово к нам неосторожно Готовы смертью отомстить?

Тобой ли, страсти нежной чувство, О сладость чистых душ, любовь! Могло быть создано искусство Пролить любезных сердцу кровь? Ах, нет! то не твое внушенье! То ревности одной стремленье, То гнусной гордости удел! Они, отраву в нас вливая, В свирепство нежность претворяя, Нас мчат на тьму злодейских дел.

Там вижу: юноша, страдая, В крови, лишенный жизни, пал! Соперник, яростью пылая, На смерть с веселием взирал. Еще он, страстью покоренный, Не внемлет истине священной И злобы шествует стезей; Рассудок им не управляет, Ему он тщетно повторяет: Страшися мщенья! ты злодей!

Когда, забыв вражду, очнешься От сна, несчастный, твоего, Узрев свой подвиг, ужаснешься, Как мог исполнить ты его! Наполнит сердце трепетанье, И тайной совести страданья, Как змеи, будут грудь терзать! Мечтами будешь ты томиться, И тень кровавая явится Тебя в убийстве укорять.

Стараться будешь ты напрасно Ее из мысли истребить; Она в душе твоей всечасно И в мрачном сердце будет жить. В ушах стенанья повторятся, И будет кровь в очах мечтаться, Пролитая твоей рукой! Быть может, скорбью изнуренный И сына чрез тебя лишенный, Отец предстанет пред тобой!

Се старец, сединой покрытый, Едва не в гроб сведен тоской! От грусти впадшие ланиты, Черты, изрытые слезой! Уста полмертвы растворяет, Рукою сердце он сжимает, Стремится гласу путь открыть; Но стоны стон перерывая, Сей глас во груди умерщвляя, Претят страдальцу говорить.

И наконец, прервав молчанье, Злодей! тебе он вопиет: Хоть раз почувствуй состраданье! Зри! старец горьки слезы льет. Тобой подпоры всей лишенный, Пришел, мученьем отягченный, Молить тебя, чтоб жизнь прервал: Умру! тебя благословляя. Умолк и, руки простирая, Без чувств к ногам твоим упал.

Вотще бежишь, да отвратится Твой взор от жалкой жертвы сей! Смотри — се мать к тебе стремится, Души лишенная своей, Предавшись сердца исступленью, Не верит сына умерщвленью, Везде бежит его искать! — Узря тебя, не укоряет, Но гласом слезным умоляет, Чтоб ей, где сын ее, сказать.

Тут бросишь яростные взоры На близ стоящих — на себя, Почувствуешь в душе укоры, Но поздны, поздны для тебя! В мученья сердце погрузится, И на челе изобразится Тебя карающий позор; Глас совести твоей открылся! Но лют, не умолим явился: Изрек ужасный приговор.

Лить кровь ты почитал отрадой, Итак, страданьем дни исчисль! Сцепленье лютых мук наградой За ложную о чести мысль! Итак, отчаянью предайся И мыслью горестной терзайся, Что вечны казни заслужил, Чтоб мир, сей клятвой устрашенный, Твоим примером наученный, В смиренье духа возгласил:

Приди, прямое просвещенье, Невежества рассеять тьму! Сними с безумцев ослепленье И дай могущество уму, Чтобы, тобой руководимый, Под свой покров необоримый Он мог все страсти покорить; Заставь сей мысли ужасаться: Что должен робким тот считаться, Кто извергом не хочет быть!