Михаил Исаковский На реке

Сердитой махоркой да тусклым костром Не скрасить сегодняшний отдых… У пристани стынет усталый паром, Качаясь на медленных водах. Сухая трава и густые пески Хрустят по отлогому скату. И месяц, рискуя разбиться в куски, На берег скользит по канату.

В старинных сказаньях и песнях воспет, Паромщик идет К шалашу одиноко. Служил он парому до старости лет, До белых волос, До последнего срока.

Спокойные руки, испытанный глаз Повинность несли аккуратно. И, может быть, многие тысячи раз Ходил он туда и обратно.

А ночью, когда над рекою туман Клубился, Похожий на серую вату, Считал перевозчик и прятал в карман Тяжелую Медную плату.

И спал в шалаше под мерцанием звезд, И мирно шуршала Солома сухая… Но люди решили, что надобно — мост, Что нынче эпоха другая.

И вот расступилася вдруг тишина, Рабочих на стройку созвали. И встали послушно с глубокого дна Дубовые черные сваи.

В любые разливы не дрогнут они,— Их ставили люди на совесть… Паром доживает последние дни, К последнему рейсу готовясь.

О нем, о ненужном, забудет народ, Забудет, и срок этот — близко. И помосту месяц на берег скользнет Без всякого страха и риска.

Достав из кармана истертый кисет, Паромщик садится На узкую лавку. И горько ему, что за выслугой лет Он вместе с паромом Получит отставку;

Что всю свою жизнь разменял на гроши, Что по ветру годы развеял; Что строить умел он одни шалаши, О большем и думать не смея.

Ни радости он не видал на веку, Ни счастье ему не встречалось… Эх, если бы сызнова жить старику,— Не так бы оно получалось!

1928