Николай Карамзин К Добродетели

О ты, которая была В глазах моих всегда прелестна, Душе моей всегда мила И сердцу с юности известна! Вхожу в святилище твое; Объемлю, чувством вдохновенный, Твой жертвенник уединенный! Одно усердие мое Дает мне право не чуждаться Твоих священных алтарей И в пламенной душе моей Твоим блаженством наслаждаться!

Нет дел моих перед тобой! Не сыпал злата я на бедных: Мне злата не дано судьбой; Но глаз заплаканных, лиц бледных Не мог без грусти замечать; Дружился в сердце с угнетенным И жалобам его священным Любил с прискорбием внимать; Любил суды правдивы рока, Невинных, добрых торжество. «Есть гроб, бессмертье, божество!» — Я мыслил, видя троп порока.

Нет, нет! я не был ослеплен Сим блеском, сколь он ни прекрасен! Дракон на время усыплен, Но самый сон его ужасен. Злодей на Этне строит дом, И пепел под его ногами; Там лава устлана цветами И в тишине таится гром. Пусть он не знает угрызенья! Он недостоин знать его. Бесчувственность есть ад того, Кто зло творит без сожаленья.

Нет, в мыслях я не унижал Твоих страдальцев, Добродетель: Жалеть об них я не дерзал! В оковах раб, в венце владетель Равно здесь счастливы тобой. Твоею силой укрепленный, На место казни возведенный, Достоин зависти герой: У ног его лежит вселенна! Он нам оставит тленный прах, Но дух его на небесах — Душа сама собой блаженна.

Когда мир целый трепетал,* Волнуемый страстями злыми, — Мой взор знамен твоих искал: Я сердцем следовал за ними! Творил обеты… слезы лил От радости и скорби тайной… Кто в век чудесный, чрезвычайный Призраком не обманут был? Когда ж людей невинных кровью Земля дымиться начала, Мне свет казался адом зла… Свободу я считал любовью!.. * Во время революции.

Я был игралищем страстей, Родясь с чувствительной душою: Их огнь пылал в груди моей; Но сердце с милою мечтою Всегда сливало образ твой. Прости!.. Ах! лета заблуждений Текут стезею огорчений; Нам страшен в младости покой И тернием любезны розы!.. Я жертвой, не тираном был И в нежных горестях любил Свои, а не чужие слезы! Не совестью, одной тоской Я в жизни более терзался; Виновный только пред собой, Сквозь слезы часто улыбался! Когда же, сердцем увлечен, Не помнил я, в восторгах страсти,

Твоей, о Добродетель! власти И, блеском счастья ослеплен, Спешил за ним на путь неправый, — Я был загадкой для себя: Как можно столь любить тебя И нарушать твои уставы!

Преплыв обширный океан Чрез многие пучины, мели, Собрав богатства дальних стран, Пловец стремится к верной дели, К своим отеческим брегам, И взор его нетерпеливый Уже открыл сей край счастливый; Он мыслит радостно: «Я там!..» Вдруг буря в ужас всё приводит — Корабль скрывается в волнах! Пловец не гибнет — но в слезах Он нищим на берег выходит!

Вот жребий мой!.. Ах! я мечтал О тихой пристани, покое; Но буря и свирепый вал Сокрыли счастие златое! Пристанища в сем мире нет, И нас с последнею волною, В земле под гробовой доскою, К себе червь кровоглавый ждет!.. Блажен, кто не был здесь свидетель Погибели своих друзей, Или в несчастьях жизни сей Тобой утешен, Добродетель!..

Смотрю на небо: там цветы В прелестных радугах играют; Златые, яркие черты Одна другую пресекают И вдруг, в пространствах высоты, Сливаются с ночным мерцаньем… Не можно ль с северным сияньем Сравнять сей жизни красоты?. Оно угасло — но блистает Еще Полярная звезда, Так Добродетель никогда Во мраке нас не оставляет!..

Остаток радостей земных, Дочь милую, кропя слезами, В восторге нежных чувств моих К тебе дрожащими руками Подъемлю и молю: будь ей И горем здесь и утешеньем, Без счастья верным наслажденьем! В последний час судьбы моей Ее ко груди прижимая, Да обниму я в ней тебя! Да гасну, вас равно любя, И милой милую вручая!

1802