Дмитрий Кедрин За Анку!

Войдя в землянку, лейтенант взглянул на столик свой. Глядит, письмо ему пришло по почте полевой. Оно со штампом городка, где сгорбленная мать И белокурая сестра его остались ждать. «Сынок! — писала мать ему. — Враг побывал у нас, И мне пришлось одной встречать освобожденья час: Веселой Анки нет в живых! Вломившись к нам в жилье, Солдат фашистский осквернил и заколол ее!.. Я одинока и больна, а ты — в боях, в пути. Шлю карточку ее тебе: гляди, сынок, и мсти!» Пилот над карточкой сестры склонялся до утра. Смеясь, глядела на него кудрявая сестра. Была невинна белизна девической руки И в толстой золотой косе темнели васильки… Про все на свете лейтенант забыл в своей тоске: Мужская трудная слеза скатилась по щеке. Воспоминанья детских лет! Виденья светлый мир!.. Он не заметил, как вошел в землянку командир. А командир его письмо прочел из-за плеча, Прочел и понял, как тоска пилота горяча, Как жажда мести велика, как гнев священный прав!.. Он фото взял и вышел в дверь, ни слова не сказав. В тот день у взлетной полосы был вывешен плакат, И нежное лицо сестры на нем увидел брат. «За Анку! — говорил плакат, — за смерть ее, за честь, Месть кровожадному врагу! Безжалостная месть!» Шум подготовки боевой опять шумел вокруг. И штурман летчику сказал: — За Анку, старый друг! — — За Анку! — молвил моторист, готовя бомбовоз. И маленький стрелок-радист — За Анку! — произнес. И лейтенант в машину сел, надвинув шлемофон, Взял ручку и, давая газ, — За Анку! — молвил он. На старт рулили корабли и в бой за строем строй Шли, в воздух подняты его замученной сестрой… Досталось немцам в этот день! — узнали мы потом: Их десять клали под одним березовым крестом. И летчик матери писал: «Пусть Анка спит! Она Подразделением моим сполна отомщена!»

11 ноября 1943