Павел Коган Шуя-Ярви

Пока оглохший грузовик Шофер в сердцах ругает «лярвой», Тоску как хочешь назови, Я называю — «Шуя-ярви». Я вышел к озеру. (Окинь, и не забудь.) Леса над ярами. Густел рассвет, И рыбаки Проснулися на Шуя-ярви. И ни романтики, Ни бури Высоких чувств, Я увидал: Валун, Валун, как мамонт, бурый И первородная вода. Да шел рассвет седым опальником. Он с моря шел на материк. Шофер курил, Скрипел напильником, Дорогу в бога материл, Я вспомнил Тихонова. Губы Сухая высушит тоска. Когда бы смог я по зарубам Большое слово отыскать. Здесь в каждом камне онемели Природы схватки и бои, Твои тревоги, Вайнемейнен, И руны древние твои. А грузовик стоял, И пыльный И охромелый, как Тимур, Пока ребята с лесопильни Пришли на выручку к нему. Мы пили чай, пропахший хвоей, И целых три часа подряд Я бредил наяву Москвою И станцией «Охотный ряд». Была ли в этой хвое сила, Озерным ветром принесло, Иль просто в воздухе носилось И ждало настоящих слов, Но только вдруг я понял сразу, Какое счастье мне дано — Простор От Кеми до Кавказа Считать родною стороной. У Черноморья по лиманам Следить, как звезды проплывут. И эту ясность пониманья Обычно гордостью зовут.

Но чай допит, уже над ярами В труде обычном проходил Обычный день Он шел на Ярви, Как поседелый бригадир.

Март 1939