Борис Корнилов Ящик моего письменного стола

Я из ряда вон выходящих Cочинений не сочиню, Я запрячу в далёкий ящик То, чего не предам огню.

И, покрытые пыльным смрадом, Потемневшие до костей, Как покойники, лягут рядом Клочья мягкие повестей.

Вы заглянете в стол. И вдруг вы Отшатнётесь — тоска и страх: Как могильные черви, буквы Извиваются на листах.

Муха дохлая — кверху лапки, Слюдяные крылья в пыли. А вот в этой багровой папке Стихотворные думы легли.

Слушай — и дребезжанье лиры Донесётся через года Про любовные сувениры, Про январские холода,

Про звенящую сталь Турксиба И «Путиловца» жирный дым, О моём комсомоле — ибо Я когда-то был молодым.

Осторожно, рукой не трогай — Расползётся бумага. Тут Всё о девушке босоногой — Я забыл, как её зовут.

И качаюсь, большой, как тень, я, Удаляюсь в края тишины, На халате моём сплетенья И цветы изображены.

И какого дьявола ради, Одуревший от пустоты, Я разглядываю тетради И раскладываю листы?

Но наполнено сердце спесью, И в зрачках моих торжество, Потому что я слышу песню Сочинения моего.

Вот летит она, молодая, А какое горло у ней! Запевают её, сидая С маху конники на коней.

Я сижу над столом разрытым, Песня наземь идёт с высот, И подкованым бьёт копытом, И железо в зубах несёт.

И дрожу от озноба весь я — Радость мне потому дана, Что из этого ящика песня В люди выбилась хоть одна.

И сижу я — копаю ящик, И ушла моя пустота. Нет ли в нём каких завалящих, Но таких же хороших, как та?

1933