Иван Козлов Байрон

А. С. Пушкину

Среди Альбиона туманных холмов, В долине, тиши обреченной, В наследственном замке, под тенью дубов, Певец возрастал вдохновенный. И царская кровь в вдохновенном текла, [2] И золота много судьбина дала; Но юноша, гордый, прелестный, Высокого сана светлее душой, Казну его знают вдова с сиротой, И звон его арфы чудесный.

И в бурных порывах всех чувств молодых Всегда вольнолюбье дышало, И острое пламя страстей роковых В душе горделивой пылало. Встревожен дух юный; без горя печаль За призраком тайным влечет его вдаль — И волны под ним зашумели! Он арфу хватает дрожащей рукой, Он жмет ее к сердцу с угрюмой тоской, — Таинственно струны звенели.

Скитался он долго в восточных краях И чудную славил природу; Под радостным небом в душистых лесах Он пел угнетенным свободу; Страданий любви исступленной певец, Он высказал сердцу все тайны сердец, Все буйных страстей упоенья; То радугой блещет, то в мраке ночном Сзывает он тени волшебным жезлом — И грозно-прелестны виденья.

И время задумчиво в песнях текло; И дивные песни венчали Лучами бессмертья младое чело, — Но мрака с лица не согнали. Уныло он смотрит на свет и людей; Он бурно жизнь отжил весною своей, Надеждам он верить страшится; Дум тяжких, глубоких в нем видны черты; Кипучая бездна огня и мечты, Душа его с горем дружится.

Но розы нежнее, свежее лилей Мальвины красы молодые, Пленительны взоры сапфирных очей И кудри ее золотые; Певец, изумленный, к ней сердцем летит, Любви непорочной звезда им горит, — Увядшей расцвел он душою; Но злоба шипела, дышала бедой, — И мгла, как ужасный покров гробовой, Простерлась над юной четою.

Так светлые воды, красуясь, текут И ясность небес отражают; Но, встретя каменья, мутятся, ревут И шумно свой ток разделяют. Певец раздражился, но мстить не хотел, На рок непреклонный с презреньем смотрел; Но в горести дикой, надменной И в бешенстве страсти, в безумьи любви Мученьем, отрадой ему на земли — Лишь образ ее незабвенный!

И снова он мчится по грозным волнам; Он бросил магнит путеводный, С убитой душой по лесам, по горам Скитаясь, как странник безродный. Он смотрит, он внемлет, как вихри свистят, Как молнии вьются, как громы гремят И с гулом в горах умирают. О вихри! о громы! скажите вы мне: В какой же высокой, безвестной стране Душевные бури стихают?

С полночной луною беседует он, Минувшее горестно будит; Желаньем взволнован, тоской угнетен, Клянет, и прощает, и любит. «Безумцы искали меня погубить, Все мысли, все чувства мои очернить; Надежду, любовь отравили, И ту, кто была мне небесной мечтой, И радостью сердца, и жизни душой, — Неправдой со мной разлучили.

И дочь не играла на сердце родном! И очи ее лишь узрели… О, спи за морями, спи ангельским сном В далекой твоей колыбели! Сердитые волны меж нами ревут, — Но стан и молитвы отца донесут… Свершится!.. Из ранней могилы Мой пепел поднимет свой глас неземной, И с вечной любовью над ней, над тобой Промчится мой призрак унылый!»

Страдалец, утешься! — быть может, в ту Как грозная буря шумела, Над той колыбелью, где спит твоя дочь, Мальвина в раздумье сидела; Быть может, лампады при бледных лучах, Знакомого образа в милых чертах Искала с тоскою мятежной, — И, сходство заметя любимое в ней, Мальвина, вздыхая, младенца нежней Прижала к груди белоснежной!

Но брань за свободу, за веру, за честь В Элладе его пламенеет, И слава воскресла, и вспыхнула месть, — Кровавое зарево рдеет. Он первый на звуки свободных мечей С казною, и ратью, и арфой своей Летит довершать избавленье; Он там, он поддержит (в борьбе роковой Великое дело великой душой — Святое Эллады спасенье.

И меч обнажился, и арфа звучит, Пророчица дивной свободы; И пламень священный ярчее горит, Дружнее разят воеводы. О край песнопенья и доблестных дел, Мужей несравненных заветный предел — Эллада! Он в час твой кровавый Сливает свой жребий с твоею судьбой! Сияющий гений горит над тобой Звездой возрожденья и славы.

Он там!.. он спасает!.. и смерть над певцом! И в блеске увянет цвет юный! И дел он прекрасных не будет творцом, И смолкли чудесные струны! И плач на Востоке… и весть пронеслась, Что даже в последний таинственный час Страдальцу былое мечталось: Что будто он видит родную страну, И сердце искало и дочь и жену, — И в небе с земным не рассталось!

[1] Но что ж? я жил, и жил недаром (англ.). [2] Лорд Байрон происходит от царей: шотландский король Иаков II был предок его по матери.

Между маем и июлем 1824