Иван Козлов Поэт и буря

О дивный Оссиан! мечтая о туманах, Об Инисторовых таинственных курганах, И песнь твоя в душе, и с арфою в руках Когда зимой бродил в дремучих я лесах, Где буря и метель, бушуя, слух страшили И, словно мертвецы, в поляне темной выли; Где, волосы мои вздымая, вихрь шумел, Над бездной водопад от ужаса ревел И, сверженный с небес над длинными скалами, Бил пеной мне чело и вопль бросал струями; Где сосны, сыпля снег, дрожали, как тростник, И ворон подымал над их снегами крик, И мерзлый где туман с утеса веял мглою, И, как Морвена сын, я был одет грозою, — Там, если молния разрежет вдруг туман Иль солнце мне блеснет украдкой меж полян И влажный луч его, в усильях исчезая, Откроет ужас мне, пространство озаряя, — То, им оживлена, и дикостью степной, И свежим воздухом, и святостью ночной, И сокрушенных сосн глухим под бурю треском, И на главе моей мороза снежным блеском, — Органа звонкого душа была звучней. И было всё восторг и упоенье в ней; И сердце, сжатое в груди для чувства тесной, Дрожало вновь, и слез источник был небесный. И робко слушал я, и руки простирал, И, как безумный, я бор темный пробегал, Мечтая вне себя, во тме грозы летучей, Что сам Иегова несется в бурной туче, Что слышу глас его в тревоге громовой, Который мчит в хаос грозы протяжный вой. Я облит радостью, любовью пламенею И, чтоб природу знать, живой сливаюсь с нею; Я душу новую, я чувств хочу других Для новой прелести восторгов неземных!

1836