Иван Козлов Сон

В мое окно стучал мороз полночный, И ветер выл; а я пред камельком, Забыв давно покоя час урочный, Сидел, сопрет приветным огоньком. Я полон был глубоких впечатлений, Их мрачностью волнующих сердца, Стеснялся дух мечтаньями певца Подземных тайн и горестных видений; Я обмирал, но с ним стремил мой взгляд Сквозь тму веков на безнадежный ад. В томленьи чувств на лоне поздней ночи Внезапно сон сомкнул усталы очи; Но те мечты проникли душу мне, Ужасное мерещилось во сне, — И с Дантом я бродил в стране мученья, Сменялися одно другим явленья; Там плач и вопль летят в унылый слух, Мне жжет глаза, мелькая, злобный дух, — И в зареве греховной, душной сени Предстали мне страдальческие тени. То вижу я, испуган чудным сном, Как Фаринат, горя в гробу своем, Приподнялся, бросая взор кичливый На ужас мук, — мятежник горделивый! Его крушит не гроб его в огне — Крушит позор в родимой стороне. То новый страх — невольно дыбом волос — Я вижу кровь, я слышу муки голос, Преступник сам стеснен холодной мглой: Терзаемый и гневом и тоской, Вот Уголин злодея череп гложет; Но смерть детей отец забыть не может, Клянет и мстит, а сердцем слышит он Не вопль врага — своих младенцев стон.

И вихрь шумит, как бездна в бурном море, И тени мчит, — и вихорь роковой Сливает в гул их ропот: «горе, горе!» И всё крушит, стремясь во мгле сырой. В слезах чета прекрасная, младая Несется с ним, друг друга обнимая: Погибло всё — и юность и краса, Утрачены Франческой небеса! И смерть дана — я знаю, чьей рукою, — И вижу я, твой милый друг с тобою! Но где и как, скажи, узнала ты Любви младой тревожные мечты? И был ответ: «О, нет мученья боле, Как вспоминать дни счастья в тяжкой доле! Без тайных дум, в привольной тишине, Случилось нам читать наедине, Как Ланцелот томился страстью нежной. Бледнели мы, встречался взгляд мятежный, Сердца увлек пленительный рассказ; Но, ах, одно, одно сгубило нас! Как мы прочли, когда любовник страстный Прелестные уста поцеловал, Тогда и он, товарищ мой несчастный, Но мой навек, к пруди меня прижал, И на моих его уста дрожали, — И мы тот день уж боле не читали». И снится мне другой чудесный сон: Светлеет мрак, замолкли вопль и стон, И в замке я каком-то очутился; Вокруг меня всё блещет, всё горит, И музыка веселая гремит, И нежный хор красот младых резвился. Я был прельщен, но (всё мечталось мне То страшное, что видел в первом сне. Франческа! я грустил твоей тоскою. Но что ж, и здесь ужели ты со мною, И в виде том, как давнею порой Являлась ты пред жадною толпой, Не зная слез, цветя в земле родимой? Вот образ твой и твой наряд любимый! Но ты уж тень. Кого ж встречаю я? Кто вдруг тобой предстала пред меня? Свежее роз, прекрасна, как надежда, С огнем любви в пленительных очах, С улыбкою стыдливой на устах — И черная из (бархата одежда С богатою узорной бахромой Воздушный стан, рисуя, обнимает; Цвет радуги на поясе играет, И локоны, как бы гордясь собой, Бегут на грудь лилейную струями, Их мягкий шелк унизан жемчугами, Но грудь ее во блеске молодом Пленяет взор не светлым жемчугом: Небрежное из дымки покрывало За плеча к ней, как белоснег, упало. О, как она невинности полна! Оживлено лицо ее душою Сердечных дум, небесных чистотою… Прелестна ты, прелестнее она.

И милому виденью я дивился, Узнал тебя, узнал — и пробудился… Мой страх исчез в забавах золотых Страны небес огнисто-голубых, Где всё цветет — и сердцу наслажденье, Где всё звучит бессмертных песнопенье. О, как молил я пламенно творца, Прекрасный друг безвестного певца, Чтоб ты вое дни утехами считала, Чтоб и во сне туч грозных не видала! Счастливой быть прелестная должна. Будь жизнь твоя так радостна, нежна, Как чувство то, с каким, тебя лаская, Младенец-дочь смеется пред тобой, Как поцелуй, который, с ней играя, Дает любовь невинности святой!

1832