Василий Курочкин Г-н Аскоченский и г-н Леотар

В начале сырныя недели Я звал к Аскоченскому так: «О ты, мой Ментор в каждом деле, Тебя зовет твой Телемак! О муж Аск_о_ченский, поведай, Как веселиться должно мне». И сел «Домашнею беседой» Питать свой дух наедине.

К занятью этому привычный, Что нужно — тотчас я нашел: Прочел «Словарь иноязычный» И «Блестки с изгарью» прочел; Нашел статеечку «За чаем», Прочел внимательно сейчас И порешил: теперь мы знаем, Что позволительно для нас.

«Не загрязнюсь в житейском море! — За чаем провещал сей муж. — И не пойду смотреть Ристори (Она уехала к тому ж). Она беснуется в Медее… А Майерони-Олоферн И остальные лицедеи Суть скверна хуже всяких скверн.

Васильев, Щепкин и Садовский! Вас избегаю, как огня… Ваш этот Гоголь, ваш Островский Страшнее язвы для меня. Пусть весь театр в весельи диком Кричит и воет: «Тамберли-и-к! — При встрече с вашим Тамберликом Стыдом зардеется мой лик.

А эти нимфы… эти… эти… Розатти, Кошева… Но нет! Нет! Ни полслова о балете… Стыжусь… я сам люблю балет!» Артистов всех одним ударом При мне Аскбченский сразил; Но пред красавцем Леотаром Свою нагайку опустил.

Как бы в одном театре-цирке Найдя свой высший идеал, Для Леотара ни придирки, Ни резких слов он не сыскал. И понял я, что боги дали Обоим одинакий дар И что Аск_о_ченский в морали — То, что в искусстве Леотар.

Как Леотар, спокойно-важен, Сперва качается, плывет… И сразу в два десятка сажен Отмерит в воздухе полет; Так и Аскоченский смиренный Поет природу, свод небес И вдруг накинется, надменный, На человечность и прогресс.

Как Леотар, в трико прозрачном, Один, свободней всех одет; Так наш Вельо, в изданьи мрачном, У нас один анахорет. Умея падать без увечья, Витают оба высоко: Тот в хитрых хриях красноречья — А этот в розовом трико.

Кто б ни был ты, читатель, ведай, Что Леотар один — артист И что с «Домашнею беседой» Тебе не страшен общий свист. В дни девятнадцатого века — Разврат сердец, страстей пожар — Лишь два осталось человека: Аскоченский и Леотар!

1861