Александр Кушнер Альпинист

Когда альпинист в специальных ботинках И шлеме, и куртке идёт с ледорубом На приступ,- что ищет в таких поединках Он, к диким камням припадая и грубым? Что нужно ему от ущелий, и трещин, И смерти, стоящей за каждым неловким Движеньем? Того же, что надо от женщин: Её восхищенья,- висит на верёвке,- И страха её за него, и смущенья Он, видимо, жаждет, и, может быть, мщенья.

Когда альпинист, ненавижу безумца, По выступу шарит рукою в перчатке, Решая в сомненье, как лучше приткнуться, А ноги скользят по сыпучей площадке, Терпеть не могу гордеца, роковое Движенье способного сделать, распятый На камне, он, видишь, предать всё живое Готов ради славы минутной, проклятой! А скалы так жёстки, а небо так чисто И пусто. Терпеть не могу эгоиста!

Когда альпинист далеко под собою, Как детскую видит бумажную птичку — Парящего ястреба с тенью скупою, Скользящей по склону,- и жаждет табличку Прибить на вершине как знак покоренья Её или яркий оставить на пике Флажок — это всё? Нет, не всё, ещё мненье Своё утвердить о себе: что там книги? Что формулы? физика? он из физтеха. Вот счастье — под ветром дрожащая веха!

Когда альпинист, свою куртку от пыли И глины, и птичьего чистит помёта… Но в этом году мы его посрамили. Нам было предложено большее что-то, Мы, сидя на кухне, мы, стоя в передней, Мы в тусклой конторе, мы в комнате тесной Хребет покорили двухтысячелетний, С волшебной его панорамой чудесной, И видим внизу Абеляра-поэта И, может быть, Генриха Плантагенета.

Я знаю, мрачнее быть надо и суше, Как мрачен, на фоне победных реляций У пушки расчёт, затыкающий уши. Но «Осень» написана, что ж повторяться? И сказано всё про тщету урожая, Про жалкое, тщетное дело поэта, Как, падая, плачет звезда, завывая, А новорождённая смотрит на это. Я лучше скажу про звезду по-другому, Зарывшись в её золотую солому.

Мы городом, комнатой, кладбищем, садом, Просёлком брели, просыпались в вагоне, Мне дороги те, кто страдал с нами рядом, Заботясь о смысле, и умер на склоне, Каких я людей замечательных встретил И добрых, спасаясь в одной с ними связке; О, беды, обиды, отчаянья эти, И кое-что понял я сам, без подсказки, И что-то во мраке мерцает и брезжит, И тот альпинист — с нами рядом, а где же?

1996