Новелла Матвеева Солнце осеннее нежаще...

Солнце осеннее нежаще Греет гряду облаков: Это моржовое лежбище, Пастбище дымных быков. Гибкого моря волна, Осыпи дюн безучастные, Сосны до окиси красные, Медные дозелена…

Между пеньками сосновыми Позднее солнце ловлю. … И без основ, и с основами — Чайки кричат… Я люблю В море их блеск меловой, В воздухе лапки сафьянные, Тонкие вопли стеклянные, Крылья, как сабельный бой.

Нитями, стружками, пробами Цеха, не то — кустаря, — Нет! — ремешками для обуви, Лавкою чеботаря Водоросли рядком Вдоль побережья расстелены, — Тонким песком приметелены, Выбелены ветерком.

Знаю, что все это кружево — Моря кушак вырезной, Творчество волн перетруженных — Смоет такой же волной.

(Что ей простая трава! Надо стихиям прожорливым, Чтобы скрипели под жерновом Только шедевры: едва От ювелира, от резчика, От живописца картин...) Вот только первая трещинка В береге; только один Сдвиг на песке водяной, — А уже с моря опознаны Блудные травы… И позваны Страшной морской глубиной.

Весь этот ворох: соломки, Лыка, подошвенных швов — Зыбким хозяйством паломника Стронуться с места готов… (Шнур, переплет, перехват — Смутный прообраз сандалии… Что-то от пройденной дали, Всё — от позвавшей назад. )

И в тишине разговорчивой Слышу я голос немой (С моря — такой неразборчивый!): «Странницы-травы! Домой!» Словно питомцев своих Мать позвала бесприютная… Может быть, я сухопутная, Вот мне и страшно за них?