Владимир Маяковский Товарищу Нетте, параходу и человеку

Я недаром вздрогнул.

Не загробный вздор. В порт, горящий,

как расплавленное лето, разворачивался и входил

товарищ «Теодор Нетте». Это — он. Я узнаю его. В блюдечках — очках спасательных кругов. — Здравствуй, Нетте!

Как я рад, что ты живой дымной жизнью труб, канатов

и крюков. Подойди сюда! Тебе не мелко? От Батума, чай, котлами покипел… Помнишь, Нетте,-

в бытность человеком ты пивал чаи со мною в дипкупе? Медлил ты. Захрапывали сони. Глаз кося в печати сургуча, напролет болтал о Ромке Якобсоне и смешно потел, стихи уча.

Засыпал к утру.

Курок аж палец свел… Суньтеся — кому охота! Думал ли, что через год всего встречусь я с тобою — с пароходом.

За кормой лунища.

Ну и здорово! Залегла, просторы надвое порвав. Будто навек за собой

из битвы коридоровой тянешь след героя,

светел и кровав. В коммунизм из книжки

верят средне. «Мало ли, что можно в книжке намолоть!» А такое — оживит внезапно «бредни» и покажет коммунизма

естество и плоть. Мы живем, зажатые

железной клятвой. За нее — на крест,

и пулею чешите: это — чтобы в мире

без России,

без Латвии, жить единым человечьим общежитьем. В наших жилах —

кровь, а не водица. Мы идем сквозь револьверный лай, чтобы, умирая,

воплотиться в пароходы, в строчки

и в другие долгие дела.

Мне бы жить и жить,

сквозь годы мчась. Но в конце хочу —

других желаний нету — встретить я хочу

мой смертный час так, как встретил смерть

товарищ Нетте.