Владимир Маяковский Той стороне

Мы не вопль гениальничанья — «всё дозволено», мы не призыв к ножовой расправе, мы просто не ждём фельдфебельского «вольно!», чтоб спину искусства размять, расправить.

Гарцуют скелеты всемирного Рима на спинах наших. В могилах мало? им. Так что ж удивляться, что непримиримо мы мир обложили сплошным «долоем».

Характер различен. За целость Венеры вы готовы щадить веков камарилью. Вселенский пожар размочалил нервы. Орёте: «Пожарных! Горит Мурильо!»

А мы — не Корнеля с каким-то Расином — отца, — предложи на старье меняться, — мы и его обольём керосином и в улицы пустим — для иллюминаций. Бабушка с дедушкой. Папа да мама. Чинопочитанья проклятого тина. Лачуги рушим. Возносим дома мы. А вы нас — «ловить арканом картинок!?»

Мы не подносим — «Готово! На блюде! Хлебайте сладкое с чайной ложицы!» Клич футуриста: были б люди — искусство приложится.

В рядах футуристов пусто. Футуристов возраст — призыв. Изрубленные, как капуста, мы войн, революций призы. Но мы не зовём обывателей гроба. У пьяной, в кровавом пунше, земли — смотрите! — взбухает утроба. Рядами выходят юноши. Идите! Под ноги — топчите ими — мы бросим себя и свои творенья. Мы смерть зовём рожденья во имя. Во имя бега, паренья, реянья. Когда ж прорвёмся сквозь заставы, и праздник будет за болью боя, — мы все украшенья расставить заставим — любите любое!