Алексей Мерзляков Невинность

Небесна, кротка дщерь, драгая, Невинность чистая, святая, Невинность, светлый сонм красот! Тебя, друг ангелов блаженных, В юдоли бед — в местах плачевных, Мой ищет взор, и — не найдет.

Мой ищет взор, увы! напрасно! В сем свете нет уже прекрасной! В сем свете нет! — и злобной свет Лишен тебя, — еще хранится? Лишен блаженства, — не мутится? Лишен души, — еще живет?

И огнь небесный, разъяренный Досель не попалит мир бренный, Сей огнь, сразивший злый Содом? И Бог, невинности Отмститель, Веков, вселенныя Правитель, Еще над нами держит гром?

Увы! достойны мы стократно Погрязнуть в аде невозвратно, Мы, кои, — позабыв себя, Забыв, что наша жизнь благая — Стезя к покою лишь прямая, Невинность, презрили тебя!

Тебя, которая от века Должна быть другом человека, Щитом, и славой, и красой; Ты бытие с ним восприяла, Ты тот прекрасный оживляла Едем для праотцев собой.

Где скрылся век сей драгоценной? Мы, мучась в бездне зол плачевной, Уже не верим, что он был. Почто мы не жили зараней? Не ад ли сто отверз гортаней, Дохнул, — и век сей помрачил?

Тогда коварство, лесть и злоба, Гонящи нас теперь до гроба, Не смели светом управлять; В блестящи, скрытыя одежды Не смели хитрые невежды Судьбины смертных озлоблять.

Под лучезарным кротким небом, Под животворным ясным Фебом Природа весело цвела; На троне мирном возседая, Лилейным скиптром помавая, Там вечная весна была.

Сынов эоловых свирепых Стесняли тяжкия заклепы В пещерах Норда ледяных; По своду неба голубому Катящагось, трясуща грому Не слышно было в днях златых.

Кровавы брани не кипели, Железны цепи не гремели, И не стонало дно земли Под тяжестию стен кремнистых; Кипящих, бурных волн сребристых Не разсекали корабли.

Гранитны страшных гор громады Не превращались в храмы, грады. Там роскошь жадною рукой Земнаго недра не терзала, И прах во злато не ковала, И взор явить не смела свой!

Блаженны пастухи, простые, Сердца невинныя, драгия, В златыя жили времена; Их ложе — травы испещренны, Покров их — ветви соплетенны, Закон их — простота одна.

Невинность с ними обитала, Она их счастье составляла, Была их славой, красотой; Ея уставы непременны В сердцах их были впечатленны Природы мудрыя рукой.

Она жила, жила меж нами, И мы не мучились бедами; Но, ах! сколь долог был сей век! Раздор явился во вселенной, Потряс свой пламенник зловредной, И пал несчастный человек!

Как тучи мрачные горами Сошлись, — ревут под небесами Так огненной летя стезей Беды над смертным возшумели, На шар сей страсти низлетели, И с воплем улетел покой.

Невинность с плачем и слезами, Гонима злобными врагами, Идет в пещеры и леса; В пустынях кроется от смертных, Гоненья терпит неисчетны, И вопиет на небеса.

Слепые смертны мы, слепые, На приключенья ропщем злыя И сами их себе творим. Гласим с слезами: дни прекрасны Бегут от нас!.. Ах, нет! несчастны, Не сами ль мы от них бежим?

Почто за вредными страстями Нам бегать скользкими путями, К ним простирать свой взор и слух? Когда к нам истина вещает, Как добродетель к нам сияет, Тогда из нас всяк слеп и глух.

Ах! нельзя в аде зреть блаженства, В невечном, бренном — совершенства: В позорном тлене — мирных дней: Во хладном Норде — ив тенистых, Громад — во знойном юге льдистых, Спокойства — во плену страстей.

Опомнись, смертный помраченный, Возстань, во прахе погребенный, Покров с очей своих сорви! Против разящих стрел отмщенья Поставь щит кроткаго смиренья, Исправься, укрепись, — живи!

1806