Николай Некрасов Красавице

Красавица! не пой веселых песен мне! Они пленительны в устах прекрасной девы, Но больше я люблю печальные напевы: Они манят к той дивной стороне, Где жизнь сладка, от звуков тает камень, Где всё восторг, поэзия и пламень, Где без пределов радость есть, Куда и мыслью дерзновенной Не проникает ум надменный; Откуда лишь мечта в наш мир заносит весть, Когда на крыльях своевольных Туда взлетит с границ юдольных И там, прикована чудесным волшебством, Вся очарована, украдкой Заучивает гимн пленительный и сладкий, Не смея зашуметь крылом… Мне мил и потому печальный тон напева, Что в первый жизни год родимая, с тоской, Смиряла им порыв ребяческого гнева, Качая колыбель заботливой рукой; Что в годы бурь и бед заветною молитвой На том же языке молилась за меня; Что, побежден житейской битвой, Во власть ей отдался я, плача и стеня; Что первых слез горючей влаги Восторга песнь не залила, А та — надежды и отваги С собой мне много принесла. И тем, что горних стран таинственная дева, Младая муза, в первый раз, Слетя ко мне под сень развесистого древа, Мне в нем поведала чудесный свой рассказ; Что мне понятен стал и дивный говор бури, И с листом шепчущийся лист, И шум морских валов, и ветра буйный свист, И разговор с землей лазури — Когда впервые я песнь грусти услыхал; Я с ними встретил в ней нежданные созвучья. В душе убитой им отзвучья Я много, много отыскал! На что ж мне песнь веселья и забавы, Когда настроена она На звуки томные, на грустные октавы И только ими лишь полна? Когда на ложе грусти вечной Спокойно задремал мой дух? Забудь, прекрасная, песнь радости беспечной: Его разбудишь ты для муки бесконечной, Когда она тревожит слух.

1839