Николай Некрасов Провинциальный подьячий в Петербурге

1

Ох, времечко! Скорехонько Летишь ты, хоть без крыл. Уж двадцать лет ровнехонько, Как в Питере я был. В питейном департаменте Служение имел, На каменном фундаменте Домишком я владел. С особами отличными В знакомстве состоял, Поклонами приличными Начальству угождал. Как всё переменилося! Мне Питер стал чужой; Всё новое явилося, Чуть пахнет стариной! Секрет мой обнародовать Вновь прибыл я в него, Хоть много израсходовать Пришлось мне для того. Одно мне утешительно, Что ведать кой-кому Секрет такой спасительно. Приступим же к нему:

Грамматику, эстетику Из мысли я прогнал. Люблю лишь арифметику, От ней богат я стал. Сперва я от деления Немало получил: Начальник отделения Делить меня учил. По мере повышения Мой капитал толстел И рос — от умножения Просителей и дел. Дало плод вычитание, Как подчиненным я Не брать дал приказание, За вычетом себя. Сложив всё, в заключении Сложенье я узнал, И вышел от сложения Изрядный капитал. Хоть шиворот-навыворот Я правила прошел, Не выведут за шиворот, Куда б я ни вошел!

До Павловска катался я Железной мостовой, Парами восхищался я — Не столько быстротой! В воксале, в упоении, Прослушал я цыган: Вот, доложу, уж пение — Что палкинский орган!… Смотрел намедни «Фебуса»… В нем Сосницкий лихой… Ну точно у Брамбеуса, Смешливый слог такой. Я надорвал животики, От смеха лопнул фрак! Читая «Библиотеки», Не хохотал я так!.. Пришлося «Титулярных» раз Мне как-то посмотреть, Вот здесь так, уверяю вас, Другому б умереть! Над ними, посудите-ка, Смеются так, что страх; Ну, это просто критика: Я сам в таких чинах!.. Вчера смотрел Тальони я, Притом еще в «Тени»: В поступках — благовония И прелести одни. Что это за чудесница! Не жаль пяти рублей! Отменно пляшет крестница, — Но далеко до ней… Весь Невский, чудо Питера, На ваньке облетел; На вывеске кондитера Я диво усмотрел: Там в «Пчелку» с умилением Турецкий франт глядит, Читает с наслаждением Гречанка «Инвалид». Он в красках всё прелестнейших Представил напоказ; Таких вещей чудеснейших И в Пскове нет у нас! Не ждал, чтоб ум в кондитере Был сметлив так, клянусь… Уж подлинно, что в Питере Во всем изящный вкус… Трубой какой-то внутренней На Невский из земли Светящий до заутренней Газ немцы провели. Накрыт стеклянной шапкою, Огонь большой такой Горит гусиной лапкою! Ну так… что день-деньской! Прощайте! оставляю вас. Чувств много, мало слов! В Кунсткамеру бегу сейчас, А завтра еду в Псков…

(2). Снова — здорово!

Хоть друг я в аккуратности, Хоть я не ротозей, Избегнуть коловратности Не мог я в жизни сей. Вернуться с первой станции Я в Питер должен был, Понеже в нем квитанции По делу позабыл. В великую конфузию Был тем я приведен, Как будто бы контузию Мне дал Наполеон. Меня так озадачило, Что тут же на пути, Как в лихорадке, начало В санях меня трясти. Я чуть не обморозился, Не мог ни есть, ни спать; Приехав, прямо бросился Квитанции искать. Хозяйка той гостиницы, Где я стоял, была В тот день у именинницы И комнат не мела. «Ну, это, — молвил радостно Я сам себе, — к добру! » Искал с надеждой сладостной И всё нашел в сору… Душа в каких-то сладостях Тонула у меня; Я в Питере, на радостях, Остался на три дня.

На Невском у механика Казал мне кум Антип Картины, в виде пряника, — То есть — дагерротип. Божуся вам сурьезно я: Их солнышко печет; Ну, штука прекурьезная: Немецкий всё расчет! Ходил я в Академию «Помпею» ту смотреть, За что Брюллову премию Пришлося возыметь. Вот это прелесть сущая! Картина вся в огнях, Народу там тьма-тьмущая Пешком и на конях. И видно, что с постели их Спугнул всех ночью страх: Иные без сапог из них, Иные в колпаках. Там мальчик, такой душенька, На улице лежит И точно мой Петрушенька Глазенками глядит. Там деньги, ради прибыли, Сбирает с мостовой, Согнувшись в три погибели, Кащей такой седой. На псковского подьячего Похож, ни дать, ни взять, Теперь с того не для чего Портрета рисовать. Там дама авантажная Катилась впопыхах; Хоть одноколка важная, А вся расшиблась в прах. Сумятица ужасная! Помпея же в пожар Уселася, несчастная, Одна на тротуар. Какой-то хват пригоженький С собой старушку звал: Куда! — Отнялись ноженьки: Последний день настал. Отменно нарисовано, Отличнейшая вещь! Я был к ней как прикованный, Впился в нее как клещ. Так живо представляется, Что хоть рукой бы взять. Брюллов наш отличается, Уж нечего сказать!.. Конторы все питейные, Горевшие в ту ночь, Заводы оружейные Потрафил он точь-в-точь. Я думал: не в чаду ли я? Похоже чудо как; Был в то время в Туле я: Действительно, всё так. Создатель! Что за множество Там разных этих зал; Я всякого художества Там пропасть повстречал. А лучше всех красуется Статуя мужика: Он важно в бабки дуется, И видно, что битка! По выходе из комнат сих Я мимо сфинок шел И было не заметил их, Да надпись вдруг прочел: «Мемноновым представлены В святый наш Петроград, На пристань здесь поставлены». Действительно, стоят. Скажу, огромные сии Две сфинки — чудеса: В фалборках, как из кисеи, Закрыты волоса. Таких чудных окроме я Не видел отродясь: У них физиономия Такая, как у нас! Вот выдумка забавная — В театре маскерад! Попировал там славно я, Уж подлинно впопад. Как в дни великопостные, Во всей таки красе, Такие пресурьезные, Там в шляпах ходят все. На всех салопы черные До самых до колен, А на иных отборные Наряды всех племен; Как будто с чайных ящиков Пришли все в маскерад. Кабы достать образчиков Весь Псков наш будет рад. Уж стали бы отхватывать Мазурку — ай-люли! Сумели б всех порадовать, Как в пляс бы мы пошли. А здесь что? — Как уходятся — Расходятся домой; За это деньги плотятся: Обычай уж такой!.. Раскланяюсь почтительно Теперь без дальних слов; Прощайте! Уж действительно Я завтра еду в Псков!

(3). БЕДА НЕМИНУЧАЯ И РАДОСТЬ МОГУЧАЯ

Проплакали отчаянно Пять суток мы с женой: Стряслась беда нечаянно Над нашей головой. У черта сердце сжало бы — Случись такой изъян: На барина две жалобы Пришло к нам от крестьян; Донос их на господчика Упрятал я под спуд, За то меня, молодчика, Упрятали под суд. Прочли то есть нотацию,- Хоть просто умирать! Вписали в аттестацию: К местам не принимать. Ну где ж тут правосудие, Я б всякого спросил?. Чуть только вышел в люди я, Брюшко чуть отрастил, Количество изрядное Деньжонок позашиб; Житье-то было б знатное, Да вдруг — и скушал гриб… Скажите, — как правительство Изволит рассуждать: Вишь, я чиню грабительство! С чего б им это взять?. Ходил всегда я в нанковых, Не то чтобы в трико, Не брал бумажек банковых И не тянул клико, Умел всегда делишечки Чистехонько вести, И только разве лишечки Пришлось мне загрести. В суде не валежирствовал, Не делал тяп да ляп; Ни с кем не дебоширствовал: Не всё ж ведь цап-царап… Да что же?. Я утешуся, Лиха ль еще беда! Не бойтесь — не повешуся! Найду кусок всегда! Я поступлю в компанию: Довольно их зело; Приличную по званию Я выберу — назло!..

С женою от Аничкина Извозчика я взял,- «Льва Гурыча Синичкина» Глядеть каприз припал… Да сбился я афишками, И вышел тут крючок: С различными делишками Шел Пантелей Жучок. Он человек, как водится, Сенатский, деловой; Да от жены приходится Пропасть, хоть с головой. Всё дело-то в нотациях: Толкуют то и се; На тонких экскузациях Основано тут всё. Скажу: в большом был горе я, Бедняга Деловой! Такая же история, Вот точно как со мной!.. Зато нас с Василисою Утешила — вон та, Что( хочет быть актрисою), Такая суета. Мне кажется, что шутствует Она напрасно так: Актрисой ведь присутствует Она давно никак? Еще тут есть отменнейший, Честнейший человек, Расчетливый, почтеннейший, Одесский то есть грек. Так сердце к нему клонится, Ведь как умен, злодей! Приятно б познакомиться: Люблю таких людей!.. На днях смотрел «Парашеньку»- Нет прелестям конца! На крестницу Евлашеньку В ней сходство есть лица. Тут очень уморительно Всех Гусева смешит, Тут пляшут так чувствительно, Что плачут все навзрыд. Печальная оказия! Не видел ввек такой: Чуть сам не выл в экстазе я — Уважил Полевой! В окошко на пришпекте я Фигуру видел раз; Признаться: стал в решпекте я, Глядел почти что с час. Вертится тут помещица, Ну точно дама пик; Я думал, мне мерещится И стал-таки в тупик. С испуга я зажмурился, Но вдруг открыл глаза И чуть было не втюрился, Такая ведь краса!.. Что ж это?. У завивщика, Так просто, для проказ, Машина, вроде живчика, Вертится напоказ. Меня сначала мучило, Стоял я как дурак; А вышло — просто чучело… И всё-то в жизни так!.. Намедни, кажись в пятницу, Иду повеся нос, Встречаю вдруг сумятицу И вижу: тут курьез. Коляска самокатная Катит без лошадей: Работа деликатная, Не русских, знать, затей… И лодка б так не плавала На полных парусах — Как будто бы два дьявола Уселись в колесах…

Но здесь я закалякался, А дома ждет жена; Ну, как бы я не всплакался: Задорлива она! Живу в Грязной покудова, Не плачу ни о чем; А в Псков меня отсюдова Не сманят калачом. Мне здешнее правительство Оказывает честь: В газеты, с местом жительства, Меня велело внесть; Чин, имя и фамилия — Всё внесено в столбец. Ведь это значит — в силе я, Каков я молодец?. Итак — мое почтение! Готовый быть по гроб У вас во услужении (Феклист Онуфрич Боб)

1840