Сергей Обрадович Призрак

Трепещущий сгусток бессонных дорог, Пылающий дымный след, Металла и камня недвижный поток, Реклам лихорадочный свет.

Над смрадом казарм И гангреной лачуг Тюрьма — его торжество, И золотом жирным сочились вокруг Дворцы и храмы его.

Он салом витрин оплывал, И рос До апофеоза торг; Он символом злым над тобой вознес Последним убежищем Морг.

Ты занумерован и замкнут в круг, От конвейера неотделим; Как будто не кровь в мускулах рук, А масло машин по венам сухим.

В лабораториях, в мастерских, У стратегических карт страны, Над аппаратами желчью ник Огнепоклонник Войны.

Как желтые головы, колбы в ряд; Здесь хлор змеился в трубе… (Сынишка беспечный, ведь этот яд Готовят враги Тебе.)

А в свете реклам, Среди калек, Под накипью дымящихся крыш, Метался, обезумев, человек, Как в пламенной мышеловке мышь.

Недолог выбор, когда — ни гроша: Отрава, петля, колесо. Над самоубийцей, тиной дрожа, Канал замыкал кольцо.

Как самоубийца, задыхался закат Под лязг алюминьевых птиц, И гнойный вздымался над городом чад От боен и от больниц…

— Товарищ!- тут я услышал зов, Над Красной площадью бой часов, И чужедальной жизни иной Призрак исчез предо мной.

Мы шли весенней веселой толпой, Мы улицей шли родной.

Созвездье Кремля сияло нам, И сверстники наши вокруг Трудились, склонясь к станкам, к чертежам, Не покладая рук.

И звезды, как птицы, В стропилах, в листве, И прадедом властвовал дуб, И месяц прорезался в синеве, Как первый и крепкий зуб.

Отчизна! Мы молоды и сильны. На страже на всех рубежах страны Стоим с открытым лицом… Сынишка затих на коленях жены, Под жарким, тугим материнским соском Захлебываясь молоком…

Еще бездорожье: проселки да гать. Преград и невзгод нам не миновать,- Но труд наш в почете, И солнце в чести, И дружной поступи нашей под стать Песня в дороге О молодости…

1926