Яков Полонский Письма к музе

Ты как будто знала, муза, Что, влекомы и теснимы Жизнью, временем, с латынью Далеко бы не ушли мы.

Вечный твой Парнас, о муза, Далеко не тот, где боги Наслаждались и ревниво К бедным смертным были строги.

И, восстав от сна, ни разу Ты на девственные плечи Не набрасывала тоги, не слыхала римской речи,

И про римский Капитолий От меня ж ты услыхала В день, когда я за урок свой Получил четыре балла.

Вместе мы росли, о муза! И когда я был ленивый Школьник, ты была малюткой Шаловливо-прихотливой.

И уж я не знаю, право (Хоть догадываюсь ныне), Что ты думала, когда я Упражнял себя в латыни?

Я мечтал уж о Пегасе,- Ты же, резвая, впрягалась Иногда в мои салазки И везла меня, и мчалась —

Мчалась по сугробам снежным Мимо бани, мимо сонных Яблонь, лип и низких ветел, Инеем посеребренных,

Мимо старого колодца, Мимо старого сарая, И пугливо сердце билось, От восторга замирая.

Иногда меня звала ты Слушать сказки бедной няни, На скамье с своею прялкой Приютившейся в чулане.

Но я рос, и вырастала Ты, волшебная малютка, Дерзко я глядел на старших, Но с тобой мне стало жутко.

В дни экзаменов бывало, Не щадя меня нимало, Ты меня терзала, муза,- Ты мне вирши диктовала.

В дни, когда, кой-как осилив Энеиду, я несмело За Горациевы оды Принимался,- ты мне пела

Про широку степь,- манила В лес, где зорю ты встречала, Иль поникшей скорбной тенью Меж могильных плит блуждала.

Там, где над обрывом белый Монастырь и где без окон Терем Олега,- мелькал мне На ветру твой русый локон.

И нигде кругом — на камнях — Римских букв не находил я Там, где мне мелькал твой локон, Там, где плакал и любил я.

В дни, когда над Цицероном Стал мечтать я, что в России Сам я буду славен в роли Неподкупного витии,-

Помнишь, ты меня из классной Увела и указала На разлив Оки с вершины Исторического вала.

Этот вал, кой-где разрытый, Был твердыней земляною В оны дни, когда рязанцы Бились с дикою ордою;-

Подо мной таились клады, Надо мной стрижи звенели, Выше — в небе — над Рязанью — К югу лебеди летели,

А внизу виднелась будка С алебардой, мост да пара Фонарей, да бабы в кичках Шли ко всенощной с базара.

Им навстречу с колокольни Несся гулкий звон вечерний; Тени шире разрастались — Я крестился суеверней…

Побледнел твой лик, и, помню, Ты мне на ухо пропела: «Милый мой! скажи, какая Речь в уме твоем созрела?

О, вития! здесь не форум — Здесь еще сердцам народа Говорит вот этот гулкий Звон церковный, да природа…

Здесь твое — quousque tandem Будет речью неуместной, И едва ль понятен будет Стих твой — даже благовестный!»

Время шло — и вот из школы В жизнь ушел я, и объяла Тьма меня; но ты, о муза, Друг мой, свет мой, не отстала.

Помнишь,- молодо-беспечны И отверженно-убоги, За возами шли мы полем Вдоль проселочной дороги,-

Нас охватывали волны Простывающего жара, Лик твой рдел в румяном блеске Вечереющего пара,

И не юною подругой, И не девушкой любимой — Божеством ты мне казалась, Красотой невыразимой

Я молчал — ты говорила: «Нашу бедную Россию Не стихи спасут, а вера В божий суд или в мессию.

И не наши Цицероны, Не Горации — иная Вдохновляющая сила,- Сила правды трудовая

Обновит тот мир, в котором Славу добывают кровью.- Мир с могущественной ложью И с бессильною любовью»…

С той поры, мужая сердцем, Постигать я стал, о муза, Что с тобой без этой веры Нет законного союза…

1877