Давид Самойлов Дом-музей

Потомков ропот восхищенный, Блаженной славы Парфенон! _Из старого поэта

… производит глубокое… _Из книги отзывов

Заходите, пожалуйста. Это Стол поэта. Кушетка поэта. Книжный шкаф. Умывальник. Кровать. Это штора — окно прикрывать. Вот любимое кресло. Покойный Был ценителем жизни спокойной.

Это вот безымянный портрет. Здесь поэту четырнадцать лет. Почему-то он сделан брюнетом. (Все ученые спорят об этом.) Вот позднейший портрет — удалой. Он писал тогда оду «Долой» И был сослан за это в Калугу. Вот сюртук его с рваной полой — След дуэли. Пейзаж «Под скалой». Вот начало «Послания к другу». Вот письмо: «Припадаю к стопам...» Вот ответ: «Разрешаю вернуться...» Вот поэта любимое блюдце, А вот это любимый стакан.

Завитушки и пробы пера. Варианты поэмы «Ура!» И гравюра: «Врученье медали». Повидали? Отправимся дале.

Годы странствий. Венеция. Рим. Дневники. Замечанья. Тетрадки. Вот блестящий ответ на нападки И статья «Почему мы дурим». Вы устали? Уж скоро конец. Вот поэта лавровый венец — Им он был удостоен в Тулузе. Этот выцветший дагерротип — Лысый, старенький, в бархатной блузе Был последним. Потом он погиб.

Здесь он умер. На том канапе, Перед тем прошептал изреченье Непонятное: «Хочется пе...» То ли песен. А то ли печенья? Кто узнает, чего он хотел, Этот старый поэт перед гробом!

Смерть поэта — последний раздел. Не толпитесь перед гардеробом…