Ольга Седакова Миньона

Есть говоренье о конце – как будто насмех при скупце кидать монеты в воду. Мой друг, растянем эту сласть! достанет слов, чтобы не впасть в молчанье и свободу.

Не замолчать: такая тьма в молчанье! выжить из ума от состраданья – или от тяготенья век спустя к тому, с кем общее дитя до двери проводили.

Я вижу сад и общий сон, где каждый плод позолочен, как перстень обручальный, смолы врачующий наплыв, сучок обломанный, мотив, подхваченный случайно:

? Отец, найди мне посошок! Ни зги в прошедшем и зрачок, расширенный от страха. И столько праха на губах, как будто сели сорок прях за смертную рубаху.

И, плача, видели друзья, как спотыкаясь и скользя бредет мое дыханье в исток стыдящийся ключа, в горячий корешок луча, в рожок повествованья.

И я пойду, как жизнь и стих, среди попутчиков святых, но сторонясь и пряча лицо, любимое толпой, лицо, забытое тобой, как лишняя удача.