Илья Сельвинский Из дневника

Да, молодость прошла. Хоть я весной Люблю бродить по лужам средь березок, Чтобы увидеть, как зеленым дымом Выстреливает молодая почка, Но тут же слышу в собственном боку, Как собственная почка, торжествуя, Стреляет прямо в сердце… Я креплюсь. Еще могу подтрунивать над болью; Еще люблю, беседуя с врачами, Шутить, что «кто-то камень положил В мою протянутую печень»,- всё же Я знаю: это старость. Что поделать? Бывало, по-бирючьи голодал, В тюрьме сидел, был в чумном карантине, Тонул в реке Камчатке и тонул У льдины в Ледовитом океане, Фашистами подранен и контужен, А критиками заживо зарыт,- Чего еще? Откуда быть мне юным?

Остался, правда, у меня задор За письменным столом, когда дымок Курится из чернильницы моей, Как из вулканной сопки. Даже больше: В дискуссиях о трехэтажной рифме Еще могу я тряхануть плечом И разом повалить цыплячьи роты Высокочтимых оппонентов — но… Но в Арктику я больше не ходок. Я столько видел, пережил, продумал, О стольком я еще не написал, Не облегчил души, не отрыдался, Что новые сокровища событий Меня страшат, как солнечный удар! Ну и к тому же сердце… Но сегодня, Раскрывши поутру свою газету, Я прочитал воззванье к молодежи: «ТОВАРИЩИ, НА ЦЕЛИНУ! ОСВОИМ ТРИНАДЦАТЬ МИЛЛИОНОВ ГА СТЕПЕЙ ЗАВОЛЖЬЯ, КАЗАХСТАНА И АЛТАЯ!»

Тринадцать миллионов… Что за цифра! Какая даль за нею! Может быть, Испания? Нет, больше! Вся Канада! Тринадцать… М? И вновь заныли раны, По старой памяти просясь на фронт. Пахнуло ветром Арктики! Что делать?

Гм… Успокоиться, во-первых. Вспомнить, Что это ведь воззванье к молодежи, А я? Моя-то молодость тово… Я грубо в горсть ухватываю печень. Черт… ни малейшей боли. Я за почки: Дубасю кулаками по закоркам — Но хоть бы что! Молчат себе. А сердце?

Тут входит оживленная жена: «Какая новость! Слышал?» — «Да. Ужасно. Прожить полвека, так желать покоя И вдруг опять укладывать в рюкзак Свое солдатство. А?» — «Не понимаю». — «А что тут, собственно, не понимать? Ну, еду… Ну, туда, бишь… в это… как там? (Я сунул пальцем в карту наугад.) Пишите, дорогие, в этот город! Зовется он, как видите, „Кок...“, „Кок...“ (Что за петушье имя?) „Кокчетав“. Вот именно. Туда. Вопросы будут?»

1954