Роман Солнцев Отчий дом

Я вернулся в отчий дом. Только кто же это в нем? Здесь чужие ребятишки машут нашим топором. А мои родные книжки, две сестренкины мартышки – под забором за углом…

Но постой же ты, постой! Здесь мы стали на постой, а когда окрепли крылья в дом перебрались другой. И уж там-то мы пожили, было даже изобилье – во дворе с козой рябой!

И вхожу я в отчий дом. Только кто же это в нем? Чья-то бабка в телогрейке с нашим возится котлом. Шкаф с разбитою тарелкой, наш приемник батарейкой – под забором, за углом.

Но постой же ты, постой! Здесь мы жили год, второй, а когда вернулся батя, дом построили мы свой… И была корова Катя, и с гармошкою полати, над калиткой – флаг льняной!

И вхожу я в отчий дом. Только кто же это в нем? В наше домино чужие дядьки хлещут под окном. Наши вилы, чуть кривые, две кастрюли голубые – под забором за углом.

Но постой же ты, постой! Здесь я в класс ходил седьмой, а когда разбогатели, дом отгрохали большой. Не проймут его метели, не пробьют его капели, кепка – даже над трубой!

И вхожу я в отчий дом. Только кто же это в нем? Там усатая старушка в печке возит помелом. С тестом горбится кадушка. Наша красная подушка под ослепнувшим котом…

Но постой же ты, постой! Здесь мы жили, а весной у отца, как террориста, грех явился пред страной… Говорили, тут нечисто… был военный – в трактористы… Мы ушли в район другой!

И вхожу я в отчий дом. Только кто же это в нем? Ходит ветер, бродит ветер по окошкам прямиком. Сажей наши снимки метит, табуретки наши вертит, гонит варежку пинком…

Но постой же ты, постой! Помер здесь отец зимой… с орденом… а мамка – в город жить с меньшой моей сестрой. Ну, а этих грядок сорок, всех журналов старых ворох отдала родне глухой…

И вхожу я в отчий дом. Дом бетонный, зябко в нем. Во втором живут подъезде и на этаже восьмом. Дверь с замками, вся в железе… (говорят, к соседям лезли...) пол – хоть покати шаром…

Да постой же ты, постой! Рядом с мамой и сестрой и с подъехавшей старшою посиди денек, другой. Где мой отчий дом? Пустое. Нас гнала судьба метлою и пускала на постой.

Только что же толку в том, что бежит слеза винтом, обжигая рот и шею… Было ж светлое в былом?! Отказаться не посмею. Поклонюсь и отрезвею. Славься, славься, отчий дом…

1989