Дмитрий Сухарев Предмет поэзии

Все пишут заграничные стихи. Я тоже мог бы себе это позволить. У меня бывало почище вашего.

Скажем, так: Накручиваем Виражи черногорского серпантина В полугрузовичке по кличке Микси. Ночь. В кузове акулы. Надо следить, чтоб они не подохли.

Вы cкажете: «Акулы экзотичны, Но в них нет предмета поэзии». Позволю себе с этим не согласиться. Молоденькие акулки весьма милы.

Что ж, и в серпантине нет предмета поэзии? Если так, то вам просто неведом Звонко, Которому всё нипочем, ибо он успел побывать Не только черногорским партизаном, Но и черногорским министром культуры. Звонко, Особенно когда ему ударит в голову Дивный шум черногорского ливня (шутка), Несколько переоценивает свои шоферские возможности.

И я у смерти на краю Та-та та-та и жизнь свою Измерил взглядом отстранённым. И в ней та-та та-та вполне, Как в чёрной пропасти на дне, И т. д.

Полуволчок по кличке Микси Вынесло не к той обочине, Где твердь срывается к уровню моря, А к той, Что устремляется к уровню неба. В этом была большая везуха и, уверяю вас, Большой предмет поэзии.

Честно говоря, случалось и кое-что поинтересней, Но про это лучше помалкивать.

1977