Петр Вейнберг Стрекоза и Муравей

Говорят, водопроводы Попросили Думу Отпустить им на расходы Тысяч в двести сумму.

Говорят, услышав это, Дума городская Вместо всякого ответа — Странная такая —

На бассейн, громаду-зданье, Едко указала И Правленью в назиданье Басенку сказала:

Попрыгунья стрекоза, Акведукная компанья, Погрузилась в труд копанья… Вдруг, глядит — пришла гроза: В кассе чисто, словно в поле, Нет уж дней тех светлых боле, Как добряк акционер, Шедрый выше всяких мер, Под директорские сказки Спал, закрывши сладко глазки, И давать свой капитал Чистым счастием считал. Дни блаженства пролетели… И Палибины, и Пели, И Овсянников, и Крон Чуют время похорон. Труб печальнейшая груда На Сенатской площади; А далеко позади Башня смотрит, как Иуда… Тут компания с тоской Лезет к Думе городской: «Не оставь меня приветом, Не срами пред целым светом, Одолжи для спуска вод Тысяч двести на расход...» — «Кумушка, мне это странно! Ты брала ведь беспрестанно Деньги будто за труды, А ни капельки воды В наши трубы не пустила...» — «До того ль, сестрица, было! Ведь в Правлении у нас Схватки, споры — каждый час, Так что воду я забыла… А притом, я без ума Рыла ямы ежечасно...» — «Рыла ямы! И прекрасно; Так заройся в них сама!»

1862