Владимир Высоцкий Лукоморья больше нет. Антисказка

Лукоморья больше нет, От дубов простыл и след, — Дуб годится на паркет — так ведь нет: Выходили из избы Здоровенные жлобы — Порубили все дубы на гробы.

Ты уймись, уймись, тоска У меня в груди! Это — только присказка, Сказка — впереди.

Распрекрасно жить в домах На куриных на ногах, Но явился всем на страх вертопрах, — Добрый молодец он был — Бабку Ведьму подпоил, Ратный подвиг совершил, дом спалил.

Тридцать три богатыря Порешили, что зазря Берегли они царя и моря, — Каждый взял себе надел — Кур завел — и в ем сидел, Охраняя свой удел не у дел.

Ободрав зеленый дуб, Дядька ихний сделал сруб, С окружающими туп стал и груб, — И ругался день деньской Бывший дядька их морской, Хоть имел участок свой под Москвой.

Здесь и вправду ходит Кот, — Как направо — так поет, Как налево — так загнет анекдот, — Но, ученый сукин сын, Цепь златую снес в торгсин, И на выручку — один — в магазин.

Как-то раз за божий дар Получил он гонорар, — В Лукоморье перегар — на гектар! Но хватил его удар, — Чтоб избегнуть больших кар, Кот диктует про татар мемуар.

И Русалка — вот дела! — Честь недолго берегла — И однажды, как могла, родила, — Тридцать три же мужука Не желают знать сынка, — Пусть считается пока — сын полка.

Как-то раз один Колдун — Врун, болтун и хохотун — Предложил ей как знаток дамских струн: Мол, Русалка, все пойму И с дитем тебя возьму, — И пошла она к ему как в тюрьму.

Бородатый Черномор — Лукоморский первый вор — Он давно Людмилу спер, — ох хитер! Ловко пользуется, тать, Тем, что может он летать: Зазеваешься — он хвать! — и тикать.

А коверный самолет Сдан в музей в запрошлый год — Любознательный народ так и прет! Без опаски старый хрыч Баб ворует, хнычь не хнычь, — Ох, скорей ему накличь паралич!

Нету мочи, нету сил, — Леший как-то недопил — Лешачиху свою бил и вопил: «Дай рубля, прибью а то, — Я добытчик али кто?! А не дашь — тады пропью долото!»

«Я ли ягод не носил?! — Снова Леший голосил. — А коры по сколько кил приносил! Надрывался — издаля, Все твоей забавы для, — Ты ж жалеешь мне рубля — ах ты тля!»

И невиданных зверей, Дичи всякой — нету ей: Понаехало за ей егерей… В общем, значит, не секрет: Лукоморья больше нет, — Все, про что писал поэт, это — бред.

Ты уймись, уймись, тоска, — Душу мне не рань! Раз уж это присказка — Значит, сказка — дрянь.

1967