Петр Якубович Сказочный город

(Посвящается С. К — рн — ому)

Говорят, этот город красивый — Город, проклятый богом самим! С вечным гостем — туманом седым Над равниной реки горделивой, Обнесенной гранитной стеной, С пышным рядом дворцов величавых, С цепью дел вопиющих, кровавых, Он — тюрьма, он — мертвец ледяной!

Но любовью болезненно-страстной Я люблю этот город несчастный. Широта бесконечных лугов, Дикий сумрак гигантов-лесов, Тихо спящих над сонной рекою, Милый Север с его красотою, Одичалой и гордой, — он весь, Край родной, отражается здесь.

Тут без роз и без песен весна; В белый саван наряжены ночи, И от страха не светит луна… Тяжелеют усталые очи, Но сомкнуться не могут для сна — С диким ужасом вдаль напрягаясь, Где таинственно, странно сплетаясь, Тени мрачные движутся… стон Тихий чудится… Бред или сон?

А январские темные ночи Над закованной в цепи Невой, Когда яркие звездные очи Смотрят в душу с тоскою немой… И за ними приходит без шума Безотчетная скорбная дума… А поодаль роскошный чертог, Где пирует земной полубог, Словно спорит в сиянии с ними, Весь облитый огнями земными… Эти ночи нельзя не любить! Или день, ослепляющий блеском! Иль толпы бесконечную нить, Когда с странно рокочущим плеском, Как в реке за волною волна, Проплывает куда-то она!..

Даже грозно-немые твердыни, Где во имя великой святыни Столько мук, страшных мук без конца Горделиво, без слез принималось, Столько сил молодых разбивалось, В темноте гробовой задыхалось, Не прося и в грядущем венца, — Даже эту глухую твердыню, О друзья, я люблю… как святыню…

В этих каменных глыбах — и он, Лучший друг моей юности бедной, Был свирепым врагом погребен. Часто, слабый, беспомощный, бледный, Он мерещился мне средь ночей, Когда сон убегал от очей. И, бессильною злобой сгорая, В лютой горести руки ломая, Порывался я в битву с врагом, Весь был — молния, ярость и гром!.. Мимо грозной темницы не раз Проходил я в полуночный час С горькой думой: «О брат дорогой! Отчего в виде жертвы святой Выбран ты, а не я, не другой?»

Там и ты, наш учитель-избранник. С гордо поднятым, ясным челом, С смелым взором и с речью-огнем, Ты пришел к нам как божий посланник. К нашим язвам сердечным приник, Колебанья и муки постиг — И из наших сердец наболевших, Силой слов, убежденьем горевших, Вырвал гордой решимости крик!.. Будто шумный порыв огневого Урагана на нас налетел И на крыльях безумья святого Унести в беспредельность хотел… Но пророки побиты камнями! Метеором блеснул ты над нами: В блеске сил огневых, в цвете лет, В недрах каменных страшного гроба Погребла тебя дикая злоба Мертвецов, ненавидящих свет!.. ............

Вот за что так болезненно-страстно Я люблю этот город несчастный, Это кладбище стольких друзей, Стольких гордых и славных мужей, Колыбель нашей русской свободы, Где во имя ее прозвучал Первый гром, призывая народы На борьбу за святой идеал!.. Я люблю этот омут, где дышишь Одуряющим запахом ран И клокочущий грозно вулкан Под ногами усталыми слышишь, Где так жадно бороться спешишь, Жить и действовать… Дерзко усилья Напрягаешь, пьянеешь — и, крылья За спиной ощущая, летишь На простор необъятный и дикий… Как колодник оковы свои, Я люблю этот город великий, В неповинной омытый крови!

Часто, вихрем борьбы бесконечной Обессиленный, с болью сердечной, Со стыдом, без оглядки бежишь В ту далекую ясную тишь, Где волшебною сделаться сказкой Могут лютые муки твои; Где живит бесконечною лаской Мать-природа, царица любви; Где забыть, хоть на время, возможно, Как порою борьба безнадежна…

Что ж? Остыть не успеет туман Опьяненья — горячий, кровавый, Как опять он встает, великан Роковой, в красоте величавой. Грустный, скорбный, зовет он к себе Днем и ночью: в великой борьбе Истекая слезами и кровью, Жить враждою зовет и любовью! Он зовет… Начинаешь пьянеть, Жаждешь боя и подвигов шумных… Дико мечешься в корчах безумных… Он зовет — победить иль сгореть…