Павел Антокольский Старый скульптор

_(1843–1963)

Пришли не мрамором, не бронзой,– Живые ринулись на смотр – В монашеском обличьи Грозный, В отваге юношеской Петр.

Два зеркала, два разных лика, Два крайних возраста твоих. А за окном парижский вихрь Не спит всю ночь и пляшет лихо.

Фиалки дышат, как весна, Грохочут фуры и фиакры. Нет, не добьешься больше сна, Не отобьешься от подагры.

Иль, может, вправду на покой, В последний путь на катафалке? Там, что ни май, цветут фиалки, А глина вечно под рукой…

Но, полон злобы дня насущной, Тот – не замеченный в углу, Насмешливый и непослушный – Сел на скалу, глядит во мглу,

Упер в коленки подбородок, Не откликается на зов. Он тоже вышел из низов И горд, как всякий самородок.

Он не по климату одет И выглядит пронырой тертым. Прости, что вмешиваюсь, дед, Свожу тебя с твоим же чертом!

Ты с этим малым подружись, Стяни ремень возможно туже И начинай сначала ту же, Хоть и нелегкую, а жизнь!

Гол как сокол, небрит, неистов, Ты повстречаешь молодежь, Рассмотришь абстракционистов И Стасова к ним приведешь…

Смеешься? Неудобно, дескать, Оставить свой привычный круг, Быть академиком – и вдруг… Что за нужда! Какая детскость!

Ты прав, старик, семижды прав. Прости, что не считаясь с датой, Простую вежливость поправ, Я вздумал звать тебя куда-то.

Прости! Я позже родился, И в давке этих людных улиц Мы на полвека разминулись, А встретились на полчаса.

Твой возраст стодвадцатилетний Не станет старше все равно. До скорой встречи, до последней… Я занял очередь давно.

1963(?)