Валерий Брюсов Навет Illa in alvo

[Illa in alvo — Она имеет во чреве (лат.)]

Ее движенья непроворны, Она ступает тяжело, Неся сосуд нерукотворный, В который небо снизошло.

Святому таинству причастна И той причастностью горда, Она по-новому прекрасна, Вне вожделений, вне стыда.

В ночь наслажденья, в миг объятья, Когда душа была пьяна, Свершилась истина зачатья, О чем не ведала она!

В изнеможеньи и в истоме Она спала без грез, без сил, Но, как в эфирном водоеме, В ней целый мир уже почил.

Ты знал ее меж содроганий И думал, что она твоя… И вот она с безвестной грани Приносит тайну бытия!

Когда мужчина встал от роковой постели, Он отрывает вдруг себя от чар ночных, Дневные яркости на нем отяготели, И он бежит в огне — лучей дневных.

Как пахарь бросил он зиждительное семя, Он снова жаждет дня, чтоб снова изнемочь, — Ее ж из рук своих освобождает Время, На много месяцев владеет ею Ночь!

Ночь — Тайна — Мрак — Неведомое — Чудо, Нам непонятное, что приняла она… Была любовь и миг, иль только трепет блуда, — И вновь вселенная в душе воплощена!

Ребекка! Лия! мать! с любовью или злобой Сокрытый плод нося, ты служишь, как раба, Но труд ответственный дала тебе судьба: Ты охраняешь мир таинственной утробой.

В ней сберегаешь ты прошедшие века, Которые преемственностью живы, Лелеешь юности красивые порывы И мудрое молчанье старика.

Пространство, время, мысль — вмещаешь дважды ты, Вмещаешь и даешь им новое теченье: Ты, женщина, ценой деторожденья Удерживаешь нас у грани темноты!

Неси, о мать, свой плод! внемли глубокой дрожи, Таи дитя, оберегай, питай И после, в срочный час, припав на ложе, Яви земле опять воскресший май!

Свершилось, Сон недавний явен, Миг вожделенья воплощен: С тобой твой сын пред богом равен, Как ты сама — бессмертен он!

Что была свято, что преступно, Что соблазняло мысль твою, Ему открыто и доступно, И он как первенец в раю.

Чтб пережито — не вернется, Берем мы миги, их губя! Ему же солнце улыбнется Лучом, погасшим для тебя!

И снова будут чисты розы, И первой первая любовь! Людьми изведанные грезы Неведомыми станут вновь.

И кто-то, сладкий яд объятья Вдохнув с дыханьем темноты (Быть может, также в час зачатья), В его руках уснет, как ты!

Иди походкой непоспешной, Неси священный свой сосуд, В преддверьи каждой ночи грешной Два ангела с мечами ждут.

Спадут, как легкие одежды, Мгновенья радостей ночных. Иные, строгие надежды Откроются за тканью их.

Она покров заветной тайны, Сокрытой в явности веков, Но неземной, необычайный, Огнем пронизанный покров.

Прими его, покрой главу им, И в сумраке его молись, И верь под страстным поцелуем, Что в небе глубь и в бездне высь!

Июль 1902