Дмитрий Быков Брат

У рядового Таракуцы Пети Не так уж много радостей на свете: В их спектре, небогатом и простом, — Солдатский юмор, грубый и здоровый, Добавка, перепавшая в столовой, Или письмо, — но о письме потом.

Сперва — о Пете. Петя безграничен. Для многих рост его уже привычен, Но необычен богатырский вес, И даже тем, что близко с ним знакомы, Его неимоверные объемы Внушают восхищенный интерес.

По службе он далек от совершенства, Но в том находит высшее блаженство, Чтоб делать замечанья всем подряд, И к этому уже трудней привыкнуть, — Но замолкает, ежели прикрикнуть, И это означает: трусоват.

Зато в столовой страх ему неведом. Всегда не наедаясь за обедом, Он доедает прямо из котла. Он следует начальственным заветам, Но несколько лениво… и при этом Хитер упрямой хитростью хохла.

Теперь — письмо. Солдаты службы срочной Всегда надежды связывают с почтой, Любые разъясненья ни к чему, И сразу, избежав длиннот напрасных, Я говорю: у Пети нынче праздник, Пришло письмо от девушки ему.

Он говорит: «Гы-гы! Вложила фотку!» Там, приложив платочек к подбородку И так отставив ножку, чтоб слегка Видна была обтянутая ляжка, Девица, завитая под барашка, Мечтательно глядит на облака.

Все получилось точно, как в журнале, И Петя хочет, чтобы все узнали, Какие в нас-де дамы влюблены. Кругом слезами зависти зальются, Увидевши, что Петя Таракуца Всех обогнал и с этой стороны!

И он вовсю показывает фото, И с ужина вернувшаяся рота Рассматривает лаковый квадрат, Посмеиваясь: «Надо ж! Эка штука!» — И Петя нежно повторяет: «Су-у-ука» Как минимум, пятнадцать раз подряд.

…Усталые, замотанные люди Сидят и смотрят фильм о Робин Гуде. Дежурный лейтенант сегодня мил, По нашей роте он один из лучших, И на экране долговязый лучник Прицелился в шерифовских громил.

Я думаю о том, что все мы братья, И все равны, и всех хочу принять я, — Ведь где-то там, среди надзвездных стуж, Превыше облаков, густых и серых, В сверкающих высотах, в горних сферах — Витает сонм бессмертных наших душ!..

Отважный рыцарь лука и колчана Пускает стрелы. Рота замолчала: Ужель его сегодня окружат? Играет ветер занавесью куцей, И я сижу в соседстве с Таракуцей И думаю о том, что он мой брат.

1987