Саша Черный Пошлость

_Пастель

Лиловый лиф и желтый бант у бюста, Безглазые глаза — как два пупка. Чужие локоны к вискам прилипли густо И маслянисто свесились бока.

Сто слов, навитых в черепе на ролик, Замусленную всеми ерунду,— Она, как четки набожный католик, Перебирает вечно на ходу.

В ее салонах — все_, толпою смелой, Содравши шкуру с девственных идей, Хватают лапами бесчувственное тело И рьяно ржут, как стадо лошадей.

Там говорят, что вздорожали яйца И что комета стала над Невой,— Любуясь, как каминные китайцы Кивают в такт, под граммофонный вой.

Сама мадам наклонна к идеалам: Законную двуспальную кровать Под стеганым атласным одеялом Она всегда умела охранять.

Но, нос суя любовно и сурово В случайный хлам бесштемпельных «грехов» Она читает вечером Баркова И с кучером храпит до петухов.

Поет. Рисует акварелью розы. Следит, дрожа, за модой всех сортов, Копя остроты, слухи, фразы, позы И растлевая музу и любовь.

На каждый шаг — расхожий катехизис, Прин-ци-пи-аль-но носит бандажи, Некстати поминает слово «кризис» И томно тяготеет к глупой лжи.

В тщеславном, нестерпимо остром зуде Всегда смешна, себе самой в ущерб, И даже на интимнейшей посуде Имеет родовой дворянский герб.

Она в родстве и дружбе неизменной С бездарностью, нахальством, пустяком. Знакома с лестью, пафосом, изменой И, кажется, в амурах с дураком…

Ее не знают, к счастью, только… Кто же? Конечно — дети, звери и народ. Одни — когда со взрослыми не схожи, А те — когда подальше от господ.

Портрет готов. Карандаши бросая, Прошу за грубость мне не делать сцен: Когда свинью рисуешь у сарая — На полотне не выйдет belle Helene.

1910