Федор Глинка Рождение арфы

Сам наш старый Вейнамена, Сам ладьи изобретатель, Изобрел и сделал арфу. Из чего ж у арфы обруч? Из карельския березы. Из чего колки у арфы? Из каленых спиц дубовых. Из чего у арфы струны? Из волосьев бурных коней.

И сзывает Вейнамена Дев и юношей игривых, Чтоб порадовались арфой, Прозвенев ее струнами… Но была не в радость — радость Не игриво их игранье! Позвал он мужей безженых И женатых звал героев:

Радость всё была не в радость, Не ласкались к звукам звуки… Позвал он старух согбенных И мужей в середних летах: Радость все была не в радость, Не сливался звук со звуком!

Тут восстал наш Вейнамена Сам и сел, как лучше ведал. И своими он перстами Повернул затылок арфы На коленях, к самой груди; И, уставя чинно арфу, Заиграл он сам, наш старец… И была игра игрою, И уж радость стала в радость!

И по всем лесам и рощам Не нашелся ни единый Из больших четвероногих Или чьи малютки-лапки Резво бегают в дубравах, Кто б не шел с толпой послушать, Как искусно будит радость Старый, добрый Вейнамена…

Сам медведь на задних лапах, Упершись на изгороду, Стал и долго слушал песню; Не нашлось в лесах и рощах Никого из всех пернатых, Пестронерых, двукрыл а тых, Кто б от песни отказался: И слетались все, как тучи Или снежные охлопки.

Не нашлось и в синем море Шестинерых, восьмиперых, Молодых и старожилов, Обитателей подводных, Кто б, узнав о чудной песне, Не пошел ее послушать. И хозяйка водяная, Повалившись на осоку И припавши грудью белой На высокий мшистый камень, Поднялась, чтоб слушать песню…

И у старца Вейнамены Влажны, влажны стали очи, И отхлынули потоки! И скруглялась влага в капли, И те капли были крупны, Как на мшистых тундрах клюква. И катились капли к груди И от груди, потихоньку. На согбенные колена, От колен к ногам и ниже… И прошли сквозь пять покровов И сквозь восемь рунных тканей.

1827