Аполлон Коринфский Русалочья заводь
Под суглинистым обрывом, над зеленым крутояром День и ночь на темный берег плещут волны в гневе яром…
Не пройти и не проехать к той пещере, что под кручей Обозначилась из груды мелкой осыпи ползучей…
Выбивают прямо с_о
дна, и зимой не замерзая, Семь ключей — семь водометов и гремят не умолкая…Закружит любую лодку в пене их молочно-белой, И погибнет, и потонет в ней любой безумец смелый.
Далеко потом, далёко — на просторе на гульливом — Тело мертвое на берег Волга выбросит приливом…
Было время… Старожилы речь ведут, и не облыжно, Что стояла эта заводь, как болото, неподвижно;
В камышах, огородивших омут чащею зеленой, Семь русалок выплывали из речной воды студеной, —
Выплывали и прохожих звали песнями своими Порезвиться в хороводе под луною вместе с ними.
И, бывало, кто поддается приворотному призыву Да сойдет к речному логу косогором по обрыву —
На него все семь русалок и накинутся толпою, Перекатным звонким смехом заливаясь над водою.
Защекотят сестры насмерть гостя белыми руками И глаза ему замечут разноцветными песками;
А потом, потом зароют в той пещере, в той могиле, Где других гостей без счету — без числа нахоронили…
Клич русалочий приманный услыхал один прохожий, Вещей силой наделенный, прозорливый старец божий, —
Услыхал и проклял заводь нерушимым гневным словом, И на берег, и на волны пал туман густым покровом…
В тот же миг стал осыпаться по обрыву щебень серый И повис щитом надежным над осевшею пещерой;
А русалки так и сгибли в расходившейся пучине, — Семь гремячих водометов выбивают там доныне…
Вешней ночью в этом плеске слышны тихие призывы, Внятны робкие моленья, слез и смеха переливы;
А под утро над ключами, перед зорькой раным-рано, Семь теней дрожат и вьются в дымном облаке тумана…
Конный мимо них несется, не жалея конской силы; Пеший усталь забывает близ русалочьей могилы…
И поют ключи, и плачут — слезно плачут в гневе яром, Точно правят панихиды над зеленым крутояром…
1894
Нажмите «Мне нравится» и
поделитесь стихом с друзьями: