Дмитрий Мережковский Детям

Не под кровом золоченым Величавого дворца, Не для счастья и довольства, Не для царского венца — Ты в приюте позабытом Вифлиемских пастухов Родился – и наг, и беден, — Царь бесчисленных миров. Осторожно, как святыню, В руки Мать его взяла, Любовалась красотою Безмятежного чела. Ручки слабые Младенец В грозно сумрачный простор С беспредельною любовью С лона Матери простер. Все, что борется, страдает, Все, что дышит и живет, Он зовет в свои объятья, К счастью вечному зовет. И природа встрепенулась, Услыхав Его призыв, И помчался ураганом Бурной радости порыв. Синева ночного неба Стала глубже и темней, И бесчисленные звезды Засверкали ярче в ней; Все цветы и все былинки По долинам и лесам Пробудились, воскурили Благовонный фимиам. Слаще музыка дубравы, Что затронул ветерок, И звучнее водопадом Низвергается поток, И роскошней покрывалом Лег серебряный туман, Вечный гимн запел стройнее Безграничный океан. Ликовала вся природа, Величава и светла, И к ногам Христа-Младенца Все дары свои несла. Близ пещеры три высоких, Гордых дерева росли, И, ветвями обнимаясь, Вход заветный стерегли. Ель зеленая, олива, Пальма с пышною листвой — Там стояли неразлучной И могучею семьей. И они, как вся природа, Все земные существа, Принести свой дар хотели В знак святого торжества. Пальма молвила, склоняя Долу с гордой высоты, Словно царскую корону, Изумрудные листы: «Коль злобой гонимый Жестоких врагов, В безбрежной равнине Зыбучих песков, Ты, Господи, будешь Приюта искать, Бездомным скитальцем В пустынях блуждать, Тебе я открою Зеленый шатер, Тебе я раскину Цветочный ковер. Приди Ты на отдых Под мирную сень: Там сумрак отрадный, Там свежая тень». Отягченная плодами, Гордой радости полна, Преклонилася олива, И промолвила она: «Коль, Господи, будешь Ты злыми людьми Покинут без пищи — Мой дар Ты прими. Я ветви радушно Тебе протяну И плод золотистый На землю стряхну. Я буду лелеять И влагой питать, И соком янтарным Его наливать». Между тем в унынье тихом, Боязлива и скромна, Ель зеленая стояла; Опечалилась она. Тщетно думала, искала — Ничего, чтоб принести В дар Младенцу-Иисусу Не могла она найти; Иглы острые, сухие, Что отталкивают взор, Ей судьбой несправедливой Предназначены в убор. Стало грустно бедной ели; Как у ивы над водой, Ветви горестно поникли, И прозрачною смолой Слезы капают обильно От стыда и тайных мук, Между тем как всё ликует, Улыбается вокруг. Эти слезы увидала С неба звездочка одна, Тихим шепотом подругам Что-то молвила она, Вдруг посыпались – о чудо! — Звезды огненным дождем, Елку темную покрыли, Всю усеяли кругом, И она затрепетала, Ветви гордо подняла, Миру в первый раз явилась, Ослепительно светла. С той поры, доныне, дети, Есть обычай у людей Убирать роскошно елку В звезды яркие свечей. Каждый год она сияет В день великий торжества И огнями возвещает Светлый праздник Рождества.

Декабрь 1882